Воцарилось молчание. Драйян смотрел на меня испытующим взглядом, словно подмечая малейшие изменения, желая прочесть мою реакцию. А что мне, собственно, стоит? Это ведь не просьба об убийстве.
— Хорошо, — кивнула, делая еще один глоток. — Но первый вопрос я вам уже задала и расплатилась за ответ ужином.
— Уела, — мягко улыбнулся он, но взгляд устремился к огню. — Двадцать пять лет назад у меня родилась сестра. Маленькая красавица, которая с каждым годом становилась лишь краше. Ее скульптуру ты уже видела в моем кабинете. Она была моим другом, самым близким для меня человеком, но это неважно.
Ощущала, что именно это и важно. То, как горели его глаза. То, какая нежная улыбка ложилась на его губы. Даже черты лица менялись, переставая быть хищными. Уверена, для него она была больше, чем жизнью.
— Шесть лет назад король Герхр пожелал найти себе невесту. Вместе с остальными претендентками Элаиза прибыла ко двору. Она стала украшением королевства, и Герхр возжелал ее. Она осталась в качестве невесты, но помолвку так и не заключили. Эту тему замяли, а статус гостьи перерос в статус фрейлины. Фрейлины, которая должна была стать фавориткой короля.
Драйян зло усмехнулся, почти залпом осушая бокал.
— Он изнасиловал ее, а потом спешно выдал замуж за Лерга де Бельво. По обоюдному согласию, разумеется, которого не было. Элаиза не хотела меня расстраивать, а потому молчала, радостно рассказывая о том, какой замечательный у нее супруг. Он избивал ее, Аврора. Не мог прикоснуться к ней, но желал так сильно, что вымещал на ней свою злость, пока король продолжал наведываться в их особняк, насилуя мою сестру.
Ком подступил к горлу. Не представляла, да и не хотела представлять. Я бы, наверное, не смогла так жить.
— Она была сильным человеком. Наверное, даже сильнее, чем я. Она забеременела от короля, и он оставил ее в покое. Лерг был вынужден вымещать свою злость на ком-то другом, но после родов отыгрался по полной. Напившись, Лерг де Бельво избил ее до смерти, разозлившись на то, что был вынужден признать своим сыном королевского ублюдка. Так умерла моя сестра. Я был в своем праве, Аврора. Кровь за кровь.
Глава 27: Все мы так или иначе марионетки в чужих руках
Аврора
На этой поистине ужасной ноте я могла бы запросто подняться и уйти, но сомневалась, что такой разговор может еще когда-нибудь случиться. Драйян впервые не лукавил, не молчал. Он говорил открыто, так, как оно есть, и, наверное, это и стало моей ошибкой. Кто-то очень умный еще в той, моей прошлой жизни сказал: «Невозможно по-настоящему узнать врага и не полюбить так, как он любит себя, но в этот момент ты бьешься с ним, уничтожаешь, чтобы никогда больше не посмел нанести удар…»
Наверное, я ощущала жалость. Не хотела ее признавать да и не признала бы, но ощущала. Говорят, для некоторых месть — это дело чести. Я относила себя именно к таким людям, и от этого мне становилось во сто раз труднее. Это как в «Ромео и Джульетте». Герои умерли, потому что именно они не видели другого выхода, тогда как окружающие могли бы запросто рассказать им несколько вариантов удачного решения их проблем.
— Почему вы убили всех, кто сопровождал лерга? Ведь в этом не было необходимости. — Ждала ответа, которым могла бы оправдать его действия, но подсознательно знала, что такого не будет.
— Потому что нельзя оставлять свидетелей, Аврора. Никогда нельзя оставлять свидетелей. Я личность приметная, да ты и сама это понимаешь. — Вино снова встретилось со стенками бокалов, заполняя их доверху.
— Вы убили мою нянечку. Самолично закололи шпагой. — Я прикрыла глаза, ощущая, как тяжесть сворачивается на душе тугим узлом.
— Я не стану раскаиваться.
— Но вы оставили в живых меня! — крикнула я громко. — Зачем? У вас было достаточно возможностей!
— Я сказал, что отвечу лишь на те вопросы, на которые посчитаю возможным дать ответ. Следующий вопрос.
— Хорошо, — прорычала я, усаживаясь обратно в кресло. Даже не заметила, как вскочила. — Смерть моего папа. Это тоже вы?
— Я чудовище, мой нежный цветок, но не убийца. Твой отец не сделал мне ничего плохого и, насколько мне известно, умер еще до нашей с тобой первой встречи. Сразу после твоего отъезда. У него не выдержало сердце, потому что он прекрасно знал, кому отдает единственную дочь.
Все внутри сжалось. Сожаление выскользнуло на поверхность, отдаваясь невероятной болью. А ведь меня действительно могла бы ждать такая же участь, как и сестру Драйяна. Причем в обоих вариантах.
— Семейство де Нераш? — теперь уже я залпом осушила бокал, и лерг поторопился наполнить его вновь.
— Подлецы. Настоящие мерзавцы, оценивающие чужую жизнь и свободу в горстку золотых монет и привилегии. Даже не раскаиваюсь.
— Но вам-то какое до них было дело?
— Следующий вопрос.
— Королева?
— Она покрывала сына и писала мне занимательные письма о том, как моей сестре хорошо при дворе. И врала потом, когда я стал советником короля, театрально выражая скорбь моей утрате.
— Фрейлины?
— Помогали королю попасть в комнату к Элаизе в тот первый раз, когда он ее изнасиловал.
— Камила? Она ведь появилась при дворе позже. — Ощущала себя следователем на допросе. Или игроком в бадминтон. Перекидывались словами, словно мячом — порывисто, быстро, сухо.
— Я уже говорил, что не оставляю свидетелей.
— Но ведь она помогла вам!
— И в ответ я обещал ей услугу, и я ее выполню, потому что я человек слова. Ровно через пять дней на центральной площади у фонтана будет ждать дормез, который в полночь отправится в Шагдарах. Внутри дормеза будут лежать новые документы и деньги, но да, он уедет пустым, потому что я не обещал Камиле, что она отправится в нем.
— Вы продуманный мерзавец, лерг. И вы не боитесь мести ее возлюбленного?
— О каком возлюбленном речь? Я не давал ей никаких надежд, не говорил о любви, не укладывал в постель. Женщины сами себе придумывают чувства, и в этом их беда. За вас. — Он кивнул и осушил бокал.
— У меня последний вопрос. На королеве вы использовали «Поцелуй королевы», а потом рускинский яд. Зачем? Чтобы скрыть один яд за другим?
— Во-первых, быстро выяснив яд, врачеватель не стал копать глубже. Во-вторых, используя «Поцелуй королевы», я дал себе время на то, чтобы уйти. И как вовремя вы решили упасть в обморок…
— Вы хотели меня отравить!
— Хотел, — не стал отпираться мужчина. — И отравил.
— Спасибо за увлекательную беседу, — поднялась я, а голова закружилась, но, ухватившись за столешницу, я устояла на ногах.
— Восемь, Аврора, — ответил лерг, поднимаясь вслед за мной.
— Что восемь?
Почти искренне удивилась я, делая вид, будто забыла о нашем уговоре. Алкоголь оставил голову хмельной, подталкивая к подвигам, о которых завтра я совершенно точно буду жалеть. Разве можно целовать убийцу? Того, кого совсем не мучает совесть? Того, кого ненавижу всем сердцем.
