Не обнаружив никого живого, поставила ее на кухонный стол, положила рядом свежий хлеб на салфетку – приборы достанет сам.
Вот и все. Как говорится, приятного аппетита.
Вернулась к себе.
Люди не любят неопределенные ситуации, стараясь их поскорее «определить» – радоваться сегодня или грустить? Думать хорошее или плохое, опираясь на происходящее? Неопределенность – это незнание того, что все всегда хорошо, неопределенность – это страх. Я же понимала, что любая неопределенность – такое же прекрасное и завершенное состояние, как любое другое. Не нужно пытаться его насильно изменить, нужно просто принять. Увидеть в неидеальной ситуации идеальность, чудесные штрихи невидимого художника всего, что есть – то есть себя.
Каминная зона мне в помощь: два мягких кресла перед очагом. Панорамное окно с темнеющими за ним соснами – как же хорошо, что у меня есть этот дом.
Камин, используемый мной впервые, оказывается, включался удобно – кнопкой. И это, несмотря на то, что он не был электрическим. Дрова настоящие, пламя тоже; тонкое невидимое глазу стекло, защищающее пол от искр. Все это дополнено автоматической системой смены поленьев и чистки от золы – еще одно чудо технологического прогресса Комиссии.
Под отраженный танец пламени на полированных досках паркета я думала о том, что люблю этот мир и его людей. Люблю этот момент, зависший в пространстве, когда еще «ничего не решено». Если начать разглядывать его «завершенным кадром», выдернутым из кинопленки фильма жизни, то ничего ни прибавить и ни убавить. Он такой, какой есть. Люблю бесконечный снег Нордейла, не образующий слишком высоких сугробов, призванный вершить одно – дарить спокойствие, мирные размышления, оттенять уют.
Когда-нибудь спрошу у Дины, кто отвечает за погоду.
Под треск облизываемых огнем деревяшек, я висела посреди бескрайнего невидимого пространства галактики, чуть меланхоличным, но вполне себе счастливым пятном.
(I am waiting for you last summer – Rush [feat. Uddipan Sarmah])
Прошло минут сорок с момента окончания моего ужина, когда в зимнем саду пересек черту Портала Кайд.
И я сразу узнала о том, что он находится в моем особняке, хотя гость еще не поднялся. Весь воздух моего жилища дрогнул, подчинился прибывшему человеку. Поплыл сквозь пространство тягучий, сладкий безо всякого сахара аромат, смешанный с ощущением сексуального возбуждения, желания стать ниже плинтуса, не поднимать голову. Только теперь, с приходом Кайда «издалека», а не сразу мне за спину, я осознала, что с его приближением меняется и время: замедляется, почти останавливается, начинает «дышать» в ином ритме – ритме дыхания Кайда. Поразительно. Пространство кристаллизуется, вокруг будто кокаиновая взвесь, и ты не четко помнишь себя, погружаешься в искусственно созданный транс.
Я опять едва не попалась. Выдернулась из мягкой и липкой ловушки усилием воли, покачала головой, приготовилась поприветствовать «соседа».
А он силен, черт бы это подрал. Я действительно просила его такого – подавляющего? – задала балующейся Вселенной вопрос.
И конечно же, не получила ответа.
– Спасибо за ужин.
Он, оказывается, поел. Тоже в одиночестве. А может, не притронулся к еде, но просто поблагодарил.
– У тебя есть вино?
Я посмотрела на того, кто опустился в соседнее кресло, – теперь нас разделял кофейный столик.
Есть ли у меня вино? Есть. Купила зачем-то, когда заполняла бар. Поднялась, отыскала бутылку, принесла два бокала, позволила мужчине разбираться со штопором и пробкой. Слушала, как плещет о стеклянное дно жидкость, как царапает ножка поверхность деревянного стола – Кайд придвинул один из бокалов мне.
– Спасибо.
Я смотрела на него – спокойного, расслабленного, зачем-то в очередной раз влившегося в мой момент «сейчас». Надолго ли? Кто мы друг другу, зачем пускаем эти круги по воде и смотрим, как они расплываются? Божественно красив. Рядом с ним оживала вся моя женская хрупкость, принималось мурчать и одновременно болеть сердце. Что он скажет сегодня? Пустит очередной круг в безмолвной глади нашего общего озера, ничего не прояснит, уйдет до следующего раза? Сколько еще «неопределенных» моментов – по-своему красивых, но нестабильных, – мне придется пережить наедине с окном и камином? И зачем ему такие синие сапфировые глаза – навсегда и безответно порабощать женские души?
– У твоей матери были такие глаза?
– Я не помню.
– Жаль.
Да, мы с ним умели выбирать темы «без предисловия».
– Сильно наказали сегодня… из-за меня?
Лишь дрогнули краешки красивых губ – нет ответа. В моих легких из-за его близкого присутствия до сих пор наркотик – чем дольше я им дышу, тем сложнее потом жить. Сейчас Дварт спокоен, но за секунду может стать тем, в чьем присутствии Вселенная выгнется, а я до сих пор не могла определиться – меня это пугает или привлекает? Как же жаль, что чужая душа потемки, ох и дорого бы я отдала, чтобы теперь прочитать его как книгу.
И все-таки, зачем он пришел?
– Что тебе нужно, Кайд?
(Halestorm – Private Parts [feat. James Michael of Sixx: A.M.])
Я вложила в этот вопрос весь потаенный и явный смысл. Нужно не сейчас – вообще?
«Куда мне двигаться дальше? К тебе, от тебя? Надеяться на прекрасный исход? Начинать стирать?» Неопределенность плоха только одним – она всегда стремится к определенности, не дает на себе удержаться, как на лезвии ножа.
А мистер «синие глаза» серьезен и чуть насмешлив.
– А тебе, Эра?
Он ведь понял мой вопрос, почувствовал всю его глубину. Решил увильнуть?
– Ответь.
– Ты необычный человек, зачем ты так крепко держишься за примитивные слова, когда можешь все почувствовать?
– Это предлагает мне сделать тот, кто умеет идеально подделывать чувства? Нет, извини, но с тобой я предпочту «примитивные слова». Желательно прямые и честные.
Дварт рассматривал вино в бокале, молчал. Затем кивнул – неохотно, но, мол, что поделаешь?
– Хорошо, пусть пока будут слова. Тогда ответь мне первая – чего хочешь ты, Эра?
А в его вопросе такая же глубина, как до того в моем. Мы наконец-то пришли к расставлению точек над «i»? Свершилось. Трепетно, боязно, волнительно. Я всегда умела быть честной, останусь ей и теперь.
– Тебя. – Снова открытая душа, заходи – не хочу. Любой пинок опять попадет в цель, если такой случится. – Тебя всего.
«Для души, для тела, для любви, для вечности». Пусть я не произнесу этого вслух, он почувствует.
– Меня всего. – Кайд всего лишь смотрел, но мне казалось, он занимается со мной сексом – где-то там, за ширмой из множества слоев сознания. – А ты «можешь» меня всего?
