Когда первые лучи солнца пробились сквозь кроны деревьев, Ленси, не выдержав, повалилась на ближайшую кочку. Упала навзничь, раскинув руки и ноги, да так и осталась лежать, бездумно глядя в переплетение веток над своей головой.
Теперь собственное бегство казалось ей абсурдным поступком. Смертельно уставшая, голодная, не приспособленная заботиться сама о себе, она вдруг поняла, что, возможно, никогда не выберется из этого леса.
Ее не учили выживать в подобных условиях. Ее воспитывали как принцессу.
Учили петь, танцевать, музицировать на нескольких инструментах. Учили придворному этикету, управлению домом и ведению хозяйства, чтобы однажды она стала хорошей женой достойному человеку.
И сейчас, лежа в траве, мокрой от росы, Валенсия с обреченностью поняла: все ее познания в изящных науках, которые она изучала в Академии, не могут ничем помочь.
На какой-то краткий миг в ее уставшем мозгу мелькнула предательская мысль: а может, стоит вернуться?
Но эта мысль была тут же отброшена прочь.
Нет, никогда! Лучше она умрет, пытаясь добраться до дома, чем вернется туда, где ее растоптали.
Ее отяжелевшие веки сомкнулись, и на ресницах показалась слеза.
Спустя минуту принцесса провалилась в глубокий сон без сновидений.
Ее разбудило яркое солнце, бьющее прямо в глаза, и громкий щебет птиц.
Ленси прикрыла веки рукой, слабо соображая, что происходит. Потом медленно села, оглядываясь вокруг.
Она не знала, сколько времени проспала, но сомнительный отдых не пошел на пользу ее измученному телу. Казалось, что у нее болит все, что только может болеть.
С трудом поднявшись, девушка раскрыла сумку дарга, достала хлеб, кусок ветчины и приступила к нехитрому завтраку, с усилием проталкивая пищу в пересохшее горло. Есть не хотелось, хотелось упасть и лежать. Но она заставила себя прожевать каждый кусок, а потом запила двумя глотками из фляги.
Слабое вино немного ударило в голову, и к концу завтрака Ленси почувствовала себя почти хорошо. По крайней мере, теперь она могла думать о чем-то еще, кроме ломоты во всем теле.
Кстати, о теле.
Кожа девушки под одеждой стала липкой от пота и нещадно чесалась. Лицо, измазанное золой, тоже зудело. Но больше всего беспокоили ноги.
Ленси с трудом стащила с себя сапоги. Размотала ткань, которую навертела на ступни, и с ужасом поняла, что стерла пятки до крови. Раны были небольшими, но очень болезненными, и отчаянно саднили при любой попытке к ним прикоснуться.
Девушка поняла, что при всем желании не сможет обуться. Ей или придется идти босиком, или сидеть здесь и ждать, пока натертые места заживут.
Но ни один из этих вариантов не был идеальным.
Немного поразмыслив, Ленси нарвала травы, помяла в руках, пока она не пустила сок и не стала мягкой, а потом приложила к ранам и снова замотала ноги плотным сукном. Теперь, по крайней мере, боль можно было терпеть.
Солнце уже перевалило через зенит, когда она снова пустилась в путь.
***
Весь день она шла, не меняя направления, строго на север, туда, где проходила граница между Ламаррией и Ремнискейном. Лес оказался светлым, сухим и почти безопасным. Кроме щебета птиц да шуршания мелких зверьков в лесной подстилке она не заметила других признаков жизни. Но один раз ей пришлось срочно искать укрытие, когда все звуки в лесу внезапно стихли, а небо над головой закрыла гигантская тень.
Это был настоящий дракон! Огромный, покрытый сверкающей чешуей. С плоской, вытянутой головой, украшенной костяным гребнем. Он парил над лесом, расправив крылья, как паруса, и что-то высматривал между деревьев.
У Валенсии не возникло ни тени сомнений в том, что он ищет.
Подгоняемая страхом, принцесса бросилась в ближайшие заросли. Затаившись среди буйной зелени, она отчаянно молилась, чтобы дракон ее не заметил.
Дракон немного покружил над лесом, высматривая добычу, а потом заложил вираж и направился на восток.
Только спустя полчаса после того, как гигантская тень исчезла из поля зрения, Валенсия решилась покинуть свое убежище. И теперь она уже не была столь беспечна.
К вечеру принцесса достигла широкой просеки, но побоялась на нее выходить, помня о неожиданной встрече с драконом. Просека явно была делом чьих-то рук, а вовсе не прихотью природы. Слишком уж аккуратной она выглядела. Спиленных деревьев нигде не было видно, зато кто-то выкорчевал все пни и засыпал ямы. А две глубокие колеи говорили о том, что просекой часто пользуются как дорогой.
Именно последний аргумент убедил девушку держаться подальше от открытого пространства.
К этому времени небо над лесом начало стремительно темнеть. Поднялся небольшой ветер, а от влажной земли потянуло холодом и сыростью. Надвигалась гроза.
Ленси уныло заглянула в пустую сумку, потом потрясла флягу, ответившую жалобным бульканьем.
Она доела остатки запасов еще час назад, но желудок продолжал упрямо требовать пищу. По пути попадались какие-то ягоды, яркие, тугие, с глянцевой плотной кожицей, но принцесса побоялась их пробовать. Только однажды за весь день ей повезло. Она случайно наткнулась на ручеек и набрала полную флягу чистой, прохладной воды. Но фляга была такой маленькой, что спокойно умещалась в кармане, а потому вода быстро закончилась.
Смочив горло последним глотком, Валенсия двинулась вдоль просеки в поисках укрытия.
Вскоре упали первые капли дождя. Они были робкими, осторожными, словно дождь только пробовал свои силы. Но уже через минуту с неба хлынул настоящий поток.
Ленси забилась под ближайшее дерево - его густая крона показалась ей надежным укрытием. Над головой один за другим гремели раскаты грома и сверкали яркие молнии. Дождь перешел в косой ливень, ветви дерева отяжелели, прогнулись, и с них вниз полетели потоки воды.
Вскоре девушка промокла насквозь и дрожала от холода.
Понимая, что нужно согреться, она наломала маленьких сухих веточек, которые смогла достать, не выходя из укрытия, и развела костер. Правда, пришлось повозиться, прежде чем непослушные пальцы смогли высечь искру из огнива.
Костер получился маленьким, но Ленси была рада и этому. Устало привалившись спиной к стволу дерева, она протянула к огню озябшие руки. Вскоре ей стало тепло, а потом даже жарко. Казалось, этот жар шел откуда-то изнутри, из глубин ее тела, и усиливался с каждой минутой. Сначала он охватил руки и ноги, потом запылала голова.
Ленси чувствовала, как силы стремительно покидают ее. Она уже не могла сидеть прямо и, поддавшись слабости, уронила подбородок на грудь, но еще продолжала цепляться за остатки сознания.
Дождь закончился. Девушка мелко дрожала в мокрой одежде, не замечая, что на лес опустилась ночь, а костер давно догорел. Над ее головой загорелись первые звезды. Послышался стрекот цикад. А она все сидела, не в силах шевельнуть ни рукой, ни ногой.
