- Не-е-ет, - медленно, растягивая слова, он покачал головой, - если бы она умерла, я умер бы вместе с ней.
А сердце болезненно сжалось в испуге. И воздух застрял в груди. И стены замка будто сдвинулись, нависли над ним темными громадами, урожая раздавить, как букашку.
Он пытался сохранить видимую невозмутимость. Пытался. С окаменевшим лицом, до скрипа сжав челюсти и чувствуя, как крошатся зубы.
- Вы сделаете то, зачем вас сюда доставили, энейре, – процедил, возвращая себе хладнокровие. – Проведете этот гхарров ритуал. Я должен быть уверен, что испробовал все.
- Ну, если тебе от этого станет легче…
Старик развернулся ко входу в здание. Полы его одеяния взметнули пыль с дорожки, и Роннар услышал, как тот бормочет себе под нос:
- Не там ищешь, рийке, не там. Не амулет надо слушать, а сердце…
***
Маг не ошибся.
Такие, как он, никогда не ошибаются. Потому что умеют видеть то, что скрыто от глаз.
Много позже, когда на дворе уже теплился рассвет нового дня, Роннар его отпустил. Скрепя сердце и не желая признавать, что все попытки были напрасны, но отпустил. Тиралион и так сделал ему одолжение, ответив на просьбу.
К магам в Ламаррии относились с уважением. За ними стояла огромная сила, с которой не рискнул бы шутить даже сам император. Тот же Тиралион силой мысли мог двигать горы и осушать моря. Таких магов осталось немного, в последних поколениях они почти не рождались, а минимальные магические способности были у каждого дракона, независимо от цвета чешуи. И Роннар при всей его власти понимал: Тиралион не тот, на кого можно давить бесконечно. Этот старик сам ставит точку там, где считает нужным.
Роннар не стал его провожать. Только сухо кивнул ньордам, чтобы те пропустили отшельника. А у самого в груди все сжалось от боли.
Вместе с магом от него уходила надежда, оставляя после себя выжженную пустыню, полную безысходности.
Не желая никого видеть, он ушел в дальний конец ритуального зала, сел под стеной и, откинув голову, устало прикрыл глаза. Нужно было собраться с мыслями и подумать, что делать дальше.
Его личные проблемы не должны мешать делам государственным. Не сейчас.
Нужно принять послов из Шандариата. Решить, как правильно отреагировать на смену власти в Этрурии. Тайно отправить Фаэрна в Обитель с ответом для кельфи. А еще в кабинете ждало сообщение от Ди Грейна, посланного на поиски Армана. В нем говорилось, что в пещерах нашли следы и изуродованный труп дарга, подозрительно напоминавший личного слугу герцога. И в донесении из Этрурии было много того, о чем он не посчитал нужным сказать Фаэрну. Например, то, что короля Фабиана скорее всего тайно убьют. Да и принцессы вряд ли избегнут этой участи. Феликс расчищал путь к трону тем же методом, что и отец самого Рона: убирая тех, кто мог помешать.
Роннар не стал говорить другу об этом. Как правитель, он не имел права вмешиваться в политику соседнего государства. Совет вождей осудил бы подобный шаг.
К тому же, он так и не смог связаться с Фабианом. Из осажденного королевского дворца не поступало никаких известий, кроме тех, что передавал шпион с помощью драконьего амулета. Но и этого было достаточно, чтобы понять: бывшему королю и его дочерям нужна помощь. Только вправе ли дарги вмешиваться в дела людей? Сейчас у Роннара не было ответа на этот вопрос.
Речь шла не о каких-то абстрактных людях, а об отце Валенсии и ее родных сестрах.
Валенсия… Принцесса с белыми волосами. Его супруга. Его альхайра. Часть его самого.
Сколько раз с момента пропажи девушки он перекатывал это имя на языке, пытаясь почувствовать ее присутствие. Но все было напрасно.
А теперь, когда самый сильный маг империи не смог ее отыскать, Роннар утратил последний шанс.
Внезапно чьи-то шаги заставили его напрячься.
Кто-то подошел и тихо встал рядом.
Роннар узнал тонкий запах багульника, исходящий от мага.
- Почему вы вернулись, энейре? – спросил, не открывая глаз. – Разве ваши дела здесь не закончены?
Он не видел, но почувствовал, как маг покачал головой.
- Ты беспокоишь меня, рийке. Я вернулся, чтобы дать тебе совет.
По лицу Алмазного скользнула усталая усмешка.
- Думаете, он мне нужен?
- Нужен, рийке, поверь мне. Я вижу дальше, чем самые зоркие глаза. И вижу, что тебя разрывают противоречия. Ты пытаешься думать умом, но пора слушать сердце. Попробуй, это не так тяжело, как кажется.
Роннар открыл глаза.
Тиралион стоял очень близко. Его ноги, обутые в веревочные сандалии, находились почти вплотную к ногам императора, и еще день назад такая наглость вызвала бы в Роннаре бурю эмоций. Но сейчас им овладела апатия. А потому он лишь слегка усмехнулся, встретив проницательный взгляд мага.
- Что ты об этом знаешь, старик? – в голосе Владыки сквозила бесконечная усталость и безнадега. – Я потерял альхайру. Мой дракон больше не откликается. Я калека. А калека не может занимать трон Драконьей империи. Я больше не могу вести за собой. Что может быть хуже?
- Смерть?
- Нет, смерть была бы куда предпочтительнее, чем жизнь только наполовину.
Маг не торопился отвечать. Он стоял, внимательно изучая лицо императора, и будто бы что-то ждал от него. Какого-то слова или действия.
Но тот снова закрыл глаза, показывая, что аудиенция закончена.
- Что ж, - после долгого молчания тишину зала нарушил тихий голос Тиралиона. Тихий, но твердый. – Я могу сказать, почему амулет не откликнулся. Но примешь ли ты мои слова…
Не открывая глаз, Роннар кивнул. Все его тело и даже разум пребывали сейчас в странном оцепенении.
- Как я уже говорил, амулет не в нашем мире. Он где-то за гранью реальности. И пока он там, ни я, ни кто-либо другой не сможет его призвать. Но ты можешь призвать альхайру. Точнее, твой дракон.
Зарычав, Роннар вскочил.
Всего мгновение назад он сидел, расслабив все мышцы, а сейчас стоял перед магом, еле сдерживаясь, чтобы не вырвать тому глотку. На виске императора вспухла синяя вена, жилы на шее натянулись, на скулах выступили желваки, а в бездонных глазах полыхала первозданная ярость.
- Я же сказал! – проревел он, и его рев отозвался от каменных стен десятикратным эхом. – Я не чувствую ее! Думаешь, я не пытался?!
Но мага это, казалось, совершенно не тронуло. Он остался таким же спокойным. Может только взгляд стал внимательнее.
- И не почувствуешь. – Голос Тиралиона не повысился ни на йоту, но Роннару показалось, что его ударили плетью. Ударили, как мальчишку, которого отец наказывает за озорство. - Потому что твое сердце закрыто. Ты в ярости, что утратил дракона, и хочешь вернуть девушку ради собственного блага, но не ради ее самой. Я могу провести хоть тысячу ритуалов, даже поднять мертвых, если захочешь, но никто кроме тебя ее не вернет. И мне жаль тебя, Владыка, если ты до сих пор этого так и не понял.
