***
Но ни той ночью, ни следующей ей не суждено было встретиться с Дином. Мальчик словно исчез. Или сознательно не желал с ней встречаться.
Валенсия поджидала его ночь за ночью, прячась на чердаке. Приходила туда после полуночи, когда вся Обитель погружалась в крепкий сон, и возвращалась назад перед самым рассветом. Анкры уже не возмущались ее неурочному появлению, и зачастую она засыпала прямо на полу, возле их клеток. Но маленький дарг так ни разу и не появился.
Долго это не могло продолжаться. Бессонные ночи начали сказываться на девушке. Она стала невнимательной, на лице появилась печать усталости, веки опухли и покраснели, лицо осунулось. Теперь Ленси едва держалась, чтобы не заснуть на ходу. Особенно во время занятий с матушкой Имирой.
Та обычно пристально следила за малейшим изменением в состоянии девушек, но последнее время перестала уделять им столько внимания. Казалось, Имира и сама была занята чем-то более важным, чем ее ученицы.
И все это время Ленси пыталась себя убедить, что совершенно не переживает за Роннара. Что ей вовсе нет дела до его проблем.
Но, странное дело, чем больше она себя убеждала в этом, тем меньше верила в собственные слова.
А потом в Обители появился новый дракон.
Глава 28
В этот раз Фаэрн ехал в Обитель не только для того, чтобы повидаться с мальчишкой и убедиться, что тот ни в чем не нуждается. Он вез с собой письмо для наместницы Заавеля – Ариоссис Имиры, которую в Обители называли не иначе как «матушка Имира». И в этом письме император Ламаррии давал наставления относительно своего сына.
Фаэрн сомневался, что Ариоссис прислушается к пожеланиям Роннара. Эта женщина имела свой взгляд на вещи, и с ней бесполезно было спорить. Она, в отличие от других своих сестер, видела не только возможное будущее, но и все многомиллиардные возможности этого будущего. Ее познания пугали и поражали Рубинового дракона. И зачастую она напоминала ему паука, сидящего в центре паутины, в которой бьются, запутавшись, целые миры.
Каждый раз, встречаясь с Ариоссис, Фаэрн чувствовал, что теряет часть своей жизни. Когда она сбрасывала маску смиренной «матушки» и открывала истинное лицо, ему становилось по-настоящему страшно.
Ариоссис была одной из тех, кто существовал в этом мире задолго до прихода первых драконов. Одной из эсмаев – создателей этого мира. И обладала такими силами, которые не снились никому из ныне живущих.
Она была воплощением Света. И в то же время она была воплощением Силы. Она была тем, кто одним движением пальца мог прекратить существование целой вселенной.
Имира без удивления встретила нежданного гостя. Впрочем, Фаэрн этому тоже не удивился. Более того, он был уверен, что она знала о его возвращении и цели визита еще до того, как он покинул Обитель в прошлый раз.
- Вижу, твой император оставил мои слова без внимания, - усмехнулась она, когда они остались вдвоем в ее кабинете.
Матушка села за стол и чинно сложила руки. На ее гладком, без единой морщинки лице выделялись только глаза. Она коротко кивнула на серебряный тубус с посланием, который Фаэрн положил перед ней.
- Тебе не стоило возвращаться, дарг. Я уже озвучила свое решение и не буду его менять. Мальчик вырос. Он уже не несмышленый младенец, которому нужна помощь. Скоро он станет мужчиной. А мужчине в Обители делать нечего, если он не эсмай.
- Но ему всего пять лет!
- Нет, это в вашем мире прошло всего пять лет. Здесь прошло в два раза больше. Ни я, ни мои сестры, ни наши послушницы не замечают этого времени, и на нас оно не влияет. Но мальчик – чужак, как и ты. В вас нет ни капли крови эсмаев. Ты должен забрать его, и как можно скорее.
Фаэрн скрипнул зубами.
С одной стороны, Ариоссис права. Но с другой…
У него есть приказ императора: мальчишка должен остаться в Обители несмотря ни на что. По меньшей мере до совершеннолетия. Когда он достаточно возмужает, чтобы пройти Посвящение, и станет полноценным драконом, только тогда отец собирался объявить о его существовании. Ведь нет ничего проще, чем убить женщину или ребенка. А вот обращенного дарга – намного сложнее.
И вот теперь Ариоссис требует забрать наследника из Обители.
Что ему делать?
Опустив голову, он глухо произнес:
- Мой император должен подготовить безопасное место для сына…
- Я понимаю, - лицо Имиры осветила улыбка. Вполне доброжелательная, если не знать, на что способна эта хрупкая женщина. – И не гоню вас прямо сейчас. Я дам время твоему императору, но мальчик должен исчезнуть вместе с анкрами до третьей луны. Его присутствие все труднее скрывать, он уже не столь послушен, как раньше.
- Я не заметил ничего подобного в прошлый раз.
- Где уж мужчинам замечать подобные тонкости. Но в Обители ценится беспрекословное послушание. Наши ученицы не задают лишних вопросов, не обсуждают действия других и не спорят. А мальчик… - она на мгновение задумалась, разглядывая Фаэрна из-под полуопущенных ресниц. - Я чувствую в нем брожение сил. Однажды из него получится хороший правитель, но сейчас он всего лишь своенравный и непокорный ребенок. Если ты не заберешь его до третьей луны, я сама открою Проход и оставлю мальчишку в Преддверии.
Последние слова она произнесла жестким, категоричным тоном, давая понять, что спорить с ней бесполезно.
- Хорошо. – Фаэрн поднялся, понимая, что письменного ответа не будет. Ему вновь придется все передавать на словах. – Могу я увидеться с мальчиком?
- Конечно. Он у себя.
Имире не нужно было вставать. Все эти махи руками, странные жесты, невнятное бормотание якобы заклинаний – все это было абсолютно бессмысленным в ее понимании и рассчитанным только на глупцов, ничего не знающих об истинной силе магии.
Она даже не шевельнулась, только ресницы немного дрогнули. А воздух перед Фаэрном внезапно озарился ярким свечением, разделяясь на две половинки. Точно острый нож разрезал пространство.
Рубиновый невольно отшатнулся, как отшатывался всякий раз, когда перед ним возникал Проход. И всякий раз, шагая за Грань, он не был уверен, что попадет туда, куда надо. Хотя, Ариоссис его ни разу не подвела.
Вот и сейчас за светящейся границей пространства проступали знакомые линии. Небольшая комната с белыми стенами, аскетичная мебель, просторный квадрат окна, в которое льется солнечный свет…
И мальчик, лежащий на полу с книгой в руках.
***
Новости жгли ему душу. Крутились на языке, не давая ни минуты покоя. Заставляли пришпоривать инкарда, выжимая из зверя последние силы.
Фаэрн спешил с донесением к своему императору и надеялся, что это донесение изменит ход событий.
Во двор Ирригена он влетел на взмыленном ящере. Клочья пены вылетали из пасти инкарда вместе с тяжелым, свистящим дыханием. Бросив поводья подбежавшему ньорду, Фаэрн Ли Танарис взбежал по ступеням крыльца.
