Сначала он разбудит тело своей супруги. Потом найдет способ растопить ее оледеневшее сердце и получит прощение. Для этого у него будет целая жизнь…
Почти не касаясь, ладони Роннара невесомо заскользили вдоль ее плеч. Пальцы коснулись тонких ключиц, осторожно погладили, потом спустились к груди. Он слегка сжал нежные полушария, наслаждаясь ощущением того, как идеально они уместились в его ладонях. Обвел ареолы, коснулся напряженных вершинок подушечкой большого пальца…
Ему показалось, что он услышал судорожный вздох, сорвавшийся с губ Валенсии. Но когда посмотрел ей в лицо, то не увидел ни тени эмоций. Она наблюдала за ним все с тем же убийственным равнодушием.
Где-то внутри заворочалось уязвленное самолюбие. Но его слабое возмущение было тут же забыто.
Руки Роннара продолжали изучать тело принцессы, опускаясь все ниже и ниже. От груди к чувствительному животу, вдоль стройных бедер, к упругим ягодицам…
Он хотел ее всю. Прямо сейчас. До дрожи.
Он отдал бы все за возможность сделать ее своей, войти в ее тело и почувствовать, какая она внутри.
Ни одну женщину он не желал столь безумно. Ни одна женщина не вызывала у него таких чувств. А если учесть любвеобильность драконов и то, что последний раз он был с женщиной еще до встречи с принцессой, то сейчас его выдержка слабела с каждой секундой, угрожая уступить желаниям плоти.
Шумно выдохнув, он опустился перед ней на колени. Его ладони стиснули девичьи ягодицы, губы прижались к нежной коже чуть ниже пупка. А потом заскользили вниз, прокладывая цепочку горячих, отрывистых поцелуев к шелковистому треугольнику белоснежных волос.
Она стояла, плотно сжав ноги. Но когда он коснулся губами краешка розовеющей плоти, девушка внезапно обмякла.
Это стало последней каплей. Стены, которыми он так тщетно пытался сковать свою страсть, треснули. Резко поднявшись, он подхватил на руки покорное тело. Глаза Валенсии оказались плотно закрыты, но на ее щеках пылал лихорадочный румянец, а губы были искусаны в кровь.
Неужели его альхайра тоже сгорала от страсти и лишь обида заставляла ее делать вид, что она равнодушна?
Эта мысль на мгновение задержалась в его мозгу и исчезла, сметенная жаждой обладания.
Уложив девушку на постель и не сводя с нее глаз, Роннар в считанные секунды избавился от одежды. На секунду замер, пожирая ее обнаженное тело ненасытным взглядом. А потом кровать жалобно скрипнула под его собственным весом.
Она не сопротивлялась, когда он раздвинул ее ноги, только судорожно выдохнула, едва его обнаженное тело прижалось к ее.
Возбужденная мужская плоть коснулась женского лона.
Удерживая свой вес на руках, Роннар подался вперед. Медленно, стиснув зубы и сдерживаясь из последних сил, чтобы не ворваться одним толчком в желанное тело. Он почувствовал, как проникает в нее, раздвигая нежные лепестки.
И в этот момент ему захотелось увидеть ее лицо. Запомнить это мгновение.
Лучше бы он этого не делал!
Валенсия лежала под ним, вытянувшись в струну и плотно сжав кулачки. А ее широко распахнутые глаза равнодушно смотрели в потолок.
Это подействовало на дарга, как ушат ледяной воды. Оцепенев, он несколько бесконечно долгих мгновений вглядывался в застывшее лицо супруги, в надежде отыскать в нем хоть намек на эмоции. Но Валенсия будто превратилась в оледеневшую статую.
И тогда он понял ее тонкую месть. По-женски жестокую. О да, она позволила ему прикоснуться к себе. Она не сопротивлялась, не стала отказывать. Наоборот, сама предложила…
Но при этом осталась безучастной к его ласкам. Холодной и безразличной.
Это было худшим наказанием, какое он только мог представить.
Лучше бы она его ударила. Лучше бы закатила истерику с криками и рыданиями! Тогда он бы смог утешить ее. Но это леденящее равнодушие в ее глазах резануло по сердцу, как острый нож.
Обманутый и униженный, Роннар скрипнул зубами. Медленно отодвинулся, освобождая девушку от веса своего тела, и встал.
- Что ж, - процедил надтреснутым голосом, сдерживая сердечную боль, - я не привык насиловать девственниц. Простите, моя дорогая жена, но нашу брачную ночь снова придется перенести.
Обнаженный, прекрасно сложенный, он казался воплощением женских желаний. Но Валенсия так и не глянула на него. Даже не моргнула, пока он собирал разбросанные по полу вещи и тщательно одевался.
Только когда Роннар вышел, и его резкие шаги затихли где-то в глубине подземных коридоров, девушка шумно выдохнула. А потом уткнулась лицом в подушку. Из глаз хлынули слезы, которые она с таким трудом сдерживала все это время.
Скрутившись в калачик, Ленси давила рыдания. Она и не думала, что будет так тяжело притворяться равнодушной рядом с мужчиной, которого все еще любишь несмотря ни на что…
***
После этой ночи что-то изменилось в их отношениях. Они оба будто стали новыми личностями, абсолютно чужими друг другу.
Роннар смотрел на свою альхайру и не узнавал. Он боялся ее окончательно потерять. От одной только мысли об этом его сердце истекало кровью.
- Я не знаю, как быть, - не выдержав, признался он Фаэрну. – Не знаю, как вернуть ее доверие.
Оба дарга сидели на скалистом уступе перед входом в пещеру. В вечернем небе горел и переливался багровыми всполохами закат. А на фоне этого заката резвилась парочка анкров с темными фигурками всадников на спине.
Ленси и Дин.
Эти двое были безумно рады снова увидеть друг друга. Больше того, между ними явно что-то происходило. Роннар испытывал почти физическую боль, наблюдая за ними. За тем, как его альхайра улыбается его сыну. Как о чем-то шепчется с ним. Как они вместе смеются над чем-то, что известно лишь им двоим. И как вместе поднимают в воздух Принцессу и Змея.
Ленси по-прежнему упорно называла анкров теми именам, которые дала им в Обители. И, что удивительно, звери на них откликались! Это было невероятно, и еще больше заставляло Роннара мучиться.
Даже с Фаэрном Валенсия была мила и приветлива. Утром, встретившись у костра, она рассказала, как его отец спас ее, нарушив приказ императора, и что случилось потом. Она искренне сожалела о смерти Тарка, но также добавила, что Фаэрну не стоит мучить себя понапрасну.
- Ваш отец отомщен, - девушка с участием заглянула ему в глаза и положила свою маленькую ладошку поверх его сжатого кулака. – Его убийцы больше нет среди живых.
Когда Роннар увидел, как она пожимает руку Рубинового, и как близко они сидят, ревность вскипела в нем огненной лавой. Понадобилась вся сила воли, чтобы не дать эмоциям вырваться из-под контроля.
Только с ним, со своим супругом, Валенсия оставалась безупречно холодной и вежливой.
Она ни разу не сказала ему «нет». Он знал, что может прийти к ней в любой момент и потребовать супружеский долг. Но ему не нужно было ее безучастное тело.
