— Помню, конечно.
— Мы будем мужем и женой, разделим вся тяготы и радости! — вдохновлено сказала Надя. — Я думаю, что это слишком большая удача, чтобы отказываться от неё. Потом мы будем, как сыр в масле кататься!
— Думаю, даже после прекращения карьеры нас ждёт безбедное будущее.
— Да, милый. А наш век недолог, сам знаешь. Я, к сожалению, не Наоми Кэмпбелл! Моя карьера яркая, но скоротечная. Да и ты не Владислав Третьяк…
Я не стал поправлять Надю, объясняя, что я не защищаю ворота, я играю на позиции крайнего левого нападающего.
— Я согласна! — торжественно заявила Надя.
— Что? — не поверил я.
Я, конечно, делал ставку на стремление Нади быть успешной и обеспеченной. Но я готовился к длительной осаде и многочасовым уговорам.
Однако, Надя согласилась легко и просто! Поневоле я почувствовал небольшое разочарование.
— Да, Данюсь. Я тебе доверяю. Уверена, что ты будешь заниматься всем этим как работой, да?
— Конечно, — ответил я, впрочем, без особой радости.
— Иду-у-у-у! — сказала Надя куда-то в сторону. — Слушай, меня уже ждут девочки! Мы идём знакомиться с местными звёздами. Надо засветиться в определённых кругах, сам понимаешь!
— Хорошо, иди!
Надя чмокнула телефон, а потом неожиданно спросила.
— Данюсь, а она красивая?
— Кто? Да нет, конечно же! Самая настоящая мышь! — ответил я. — Нет, я не считаю её красивой!
За моей спиной раздался грохот.
Я вздрогнул и обернулся. В дверях комнаты стоял Мирон. Он свалил с тумбы огромную вазу на пол, разбив её.
— Мне пора! — торопливо попрощался я с Надей.
— Эй, парень, а ты что тут делаешь? — спросил я у сына.
— Моя мама — самая красивая! Понял? — насупился Мирон и пулей умчался обратно.
Я схватился за голову, простонав.
Чёрт! Как много успел услышать пятилетний малыш? И что из услышанного он расскажет своей матери?!
Похоже, что я влип по-крупному!
30. Даниил
Я вернулся под оглушительный грохот и возмущённый крик Насти:
— Мирон! Что это за поведение?!
Я вошёл в гостиную, увидев, что Мирон смёл с нижней полки все мои кубки и награды на пол.
Настя увидела меня и смутилась:
— Извини! Не знаю, что на него нашло! Он обычно себя так не ведёт! Сейчас всё подниму. Главное, чтобы не разбилось ничего!..
Настя засуетилась, а мне стало банально совестно.
Мирон, скорее всего, услышал часть разговора или весь разговор.
Неглупый малый! Он понял, что я говорил о его маме. И, как положено настоящему мужчине, вступился за неё способом, доступным его возрасту.
Получается, что я веду себя хуже пятилетнего сына. Свинство, да и только!
— Не разбилось ничего, не суетись… — махнул я рукой. — Сейчас домработница всё уберёт.
— Не надо. Мирон, подойди. Ты раскидал? Раскидал. Теперь помоги мне всё убрать. Подавай мне все кубки по очереди.
Мирон исподлобья посмотрел на меня, но не стал перечить Насте на этот раз. Мальчуган молча поднимал медали, награды и подавал их Насте.
— Мирон, не забывай, что ты в гостях и поступать так очень некрасиво. Даниил просто больше не захочет с тобой дружить после твоей гадкой выходки.
— Ну и не надо! — буркнул Мирон и убежал, сев на диван.
Ноги Мирона не доставали до пола. Он обхватил себя ручонками и насупился. Настя хотела позвать его ещё раз, но я остановил её.
— Не надо, Насть…
Я обхватил её за локоть. Руку убирать не захотелось, еле заставил себя это сделать.
— Я сам тебе помогу навести порядок.
— У тебя много наград, — сказала Настя, чтобы не висела неловкая пауза. — Видимо, ты отличный хоккеист!
— Не смотришь хоккей?
— Извини, но нет. Я, конечно, знаю тебя, как известного игрока. Твоё имя на слуху, но на этот мои знания о хоккее заканчиваются.
— Хочешь посмотреть на игру? — предложил я. — Вместе с Мироном?
— Даже не знаю, Даниил. Только если это будет интересно Мирону.
— Замётано! Сейчас договоримся!
Я сел рядом на пол у ног Мирона, прислонившись спиной к дивану. Я наблюдал за Настей.
Гостиная была огромной, поэтому наш с Мироном разговор вполголоса Настя бы не услышала.
— Чего губы надул, Мирон?
— Ничего. Я с предателями не разговариваю! — выпалил мой сын.
— С чего ты взял, что я — предатель?
— Ты сказал, что моя мама — некрасивая. А это неправда! Моя мама — самая красивая!
Я перевёл взгляд на Настю. Она как раз поднимала приз «Золотой шлем», бережно ставя его на полку.
Да, Настя красивая, пришлось признать мне. Особенно, когда наклоняется и словно нарочно демонстрирует мне круглую попку.
— Почему ты решил, что я говорил о твоей маме?
— Ты говорил о мыши. А я раньше слышал, как ты называл мою маму «мышкой»!
31. Даниил
Чёрт! У Мирона отличный слух!
Я могу только гадать, когда он успел услышать это фривольное обращение. Значит, нужно контролировать свой язык в присутствии сынишки.
— Э-э-э… Парень, тут ты ошибся!
— Почему? Я всё слышал!
Мирон пытливо посмотрел на меня.
— Я считаю твою маму очень красивой, — признался я. — Я даже хочу пригласить её погулять, но боюсь, что она откажется. Потому что нужно будет присматривать за тобой.
— Правда?
Я внимательно посмотрел на аппетитную фигуру Насти, признавшись, прежде всего, самому себе:
— Правда, конечно же.
— А как же слово «мышь»? — не унимался Мирон.
— «Мышь» и «мышка» — это разные обращения. Мышью я называю неприметных и некрасивых женщин.
— Как воспитательница в детском саду? — уточнил Мирон.
— Я не видел эту женщину. Но если она не такая красивая, как твоя мама, то да, она мышь.
— Хм… А мышка?
— Мышка — это ласковое прозвище.
— О-о-о-о… — задумался Мирон и сделал вывод. — Значит, я зря разбил твою вазу?
— Абсолютно точно. Зря.
Мирон насупился. Я делал в детстве точно так же, когда сам признавал свою вину, но не хотел говорить об этом вслух.
