Гудвуд напоминал скорее пышный прием в частном доме, чем настоящее спортивное событие. Об этом не раз возмущенно писали местные газеты, в которых имелась спортивная страница.
И герцог соглашался с ними. Он слишком интересовался скачками и теми лошадьми, которые в них участвовали.
А женщины, как бы красивы они ни были, во время скачек казались ему помехой.
Он был уверен, что и Фенелла знает о лошадях очень мало или совсем ничего не знает. Сюда она приехала исключительно ради самого герцога.
Так поступали почти все женщины, с которыми герцог бывал в любовной связи, так что и на этот раз он ничуть не удивился.
Однако вскоре, к своему удивлению, он заметил, что леди Альдора, вместо того чтобы сидеть на трибуне, развлекаясь светской болтовней, разговаривала с жокеями и до и после скачек осматривала лошадей в загоне.
После нескольких заездов герцог случайно столкнулся с ней в дверях и, не удержавшись, спросил:
— Везет сегодня?
— Первые и вторые места в каждом заезде! — отозвалась она. — Но букмекеров я уже раздражаю, как вы — меня!
Выпалив это и не дожидаясь ответа герцога, она исчезла.
Герцог вновь с раздражением подумал, что девчонке не мешает задать хорошую трепку и отправить учить уроки, вместо того чтобы позволять ей вмешиваться в дела взрослых.
Несколько уязвленный, он сел рядом с Фенеллой в ожидании следующего заезда.
Герцог попытался рассказать ей о своих лошадях, которых собирался выставить в следующем круге и в которых был абсолютно уверен, так как лично тренировал их. Но не успел он заговорить, Фенелла принялась уверять его, как много значит для нее он сам и их чувства друг к другу.
Ясно было, что ничто ее не интересовало.
Не в силах сдержаться, герцог несколько бесцеремонно встал со своего места посреди «любовного откровения» подруги. В тот же момент начался главный заезд.
Борьба за первенство началась с самого старта. Все лошади были сильные, выносливые, отлично тренированные.
Герцог был уверен в победе своего скакуна. Но оказалось, что выиграть этот заезд не так-то просто. Его лошадь пришла к финишу ноздря в ноздрю с другим жеребцом.
Этот заезд оказался одним из самых азартных и волнующих.
Когда он закончился, Фенелла спросила скучающим голосом:
— Ну что, вы победили?
— Мы ждем решения арбитра, — резко ответил герцог.
Фенелла вынула из ридикюля небольшое зеркальце и принялась рассматривать свое отражение. Герцог понял, что, как и большинство женщин, она интересовалась не лошадьми, а их владельцами.
Спустившись к скаковому кругу, он увидел, что там толпилось много народу. Среди собравшихся была и Альдора.
Она оживленно разговаривала с какими-то людьми, вид которых не внушал герцогу особого доверия.
Однако, когда он появился, они приветствовали его радостными возгласами:
— Спасибо, спасибо! Мы были уверены, что ваша светлость нас не подведет!
— Полагаю, они поставили на победителя? — спросил герцог у Альдоры.
— Конечно! — отозвалась девушка. — Я осмотрела Геркулеса перед тем, как начались скачки, и сказала им, что первой придет именно эта лошадь, хотя победа досталась ей и жокею нелегко.
— Мы так благодарны вашей светлости! — продолжали восклицать игроки, обращаясь теперь к леди Альдоре. — Вы никогда нас не подводили! А как вы думаете, кто будет первым в следующем заезде?
Герцога раздражало, что эти люди, видимо, считали девчонку знатоком всех лошадей, которые участвовали в скачках.
Альдора помедлила, прежде чем ответить:
— Я смогу сказать наверняка лишь за несколько минут до конца скачки. Но, по всем данным, это должен быть Гордон.
— Главное не эти данные, — воскликнул кто-то в толпе, — нам хочется знать, что подсказывает ваш внутренний голос. Именно он приносит нам выигрыш!
Услышав слова «внутренний голос», герцог поморщился. Он не мог поверить, что вся эта сомнительная публика верит в подобную цыганскую чушь.
Ему вновь захотелось напомнить девушке, что молодой леди больше подходит общество ее матери, чем окружение подобных людей неопределенного социального статуса.
Герцог был готов высказать свое мнение вслух, но передумал. Ему не хотелось связываться с этой своенравной молодой особой.
С этой мыслью он вернулся к Фенелле. Альдора уже сидела в самом конце той же трибуны. Герцог удивился, почему она села так далеко. Неужели ей не интересна скачка?
Через несколько мгновений раздался стартовый выстрел, лошади рванулись вперед, и в тот же момент Альдора вскарабкалась на скамейку, на которой только что сидела, чтобы ей было лучше видно.
Герцог вновь подумал, что подобное поведение совершенно недопустимо для молодой леди из высшего общества. Но маркиза не обращала на это никакого внимания.
Когда лошади достигли финишной прямой, одна из них неожиданно стала уверенно обгонять своих соперниц и пришла к финишу, на голову опередив всех остальных. В начале заезда казалось, что у нее нет ни малейших шансов т победу. Только Альдора все это время энергично подбадривала аутсайдера.
Герцог не мог понять, как она сумела точно определить победителя заезда!
Пока готовился четвертый заезд, он спустился в загон, А несмотря на то, что совсем недавно клялся не иметь ничего общего с этой молодой особой, подошел к Альдоре и спросил:
— Вам повезло в прошлый раз? Я был удивлен, узнав, что вы оказались правы.
В это время девушка осматривала лошадей, которые должны были участвовать в четвертом заезде. Неохотно, не отрывая взгляда от проходивших мимо скакунов, она отозвалась:
— Да, я знала, что победит именно эта лошадь.
— Но каким образом?
Альдора не отвечала, и герцог снова спросил:
— Вы слышали? Я хотел бы понять, как это вам удается?
Она взглянула на него и ответила просто и искренне:
— Не могу объяснить. Я это чувствую и почти никогда не ошибаюсь!
— Вы хотите сказать, что вам подсказывает ваш «внутренний голос», как выразился один из ваших друзей?
— Для этого мне нужно осмотреть всех лошадей и подойти к каждой как можно ближе.
Альдора говорила так, словно не понимала, что тут объяснять. Герцог, раздраженный ее тоном, резко бросил:
— Может, объясните? Я не понимаю.
— Здесь нечего понимать, — отозвалась Альдора. — Либо у вас есть чутье, как говорят цыгане, либо у вас его нет!
— И у вас оно есть?
— Да.
— Ну а я, видимо, подобным чутьем не обладаю!
