— Неужели вы думаете, что я хотела бы связать себя с человеком, который прожигает свою жизнь, развлекаясь романами с замужними женщинами, а высосав их досуха, выбрасывает, как выжатый лимон, и подыскивает себе объект для новой интрижки?
Подобная грубая откровенность покоробила герцога.
— Не вижу смысла продолжать этот разговор, — произнес он ледяным тоном, который заставил бы содрогнуться кого угодно.
С этими словами он поднялся, а Альдора радостно захлопала в ладоши.
— Замечательно! Теперь вы меня ненавидите. Все-таки мне удалось произвести на вас гнусное впечатление.
Надеюсь, я показалась вам достаточно отвратительной.
Обещайте же убедить маму, что решительно отказываетесь от брака со мной!
— Будьте спокойны, — холодно произнес герцог. — И полагаю, леди Альдора, лучше всего будет забыть об этом нелепом разговоре.
— Надеюсь, вы все же будете о нем помнить, — ответила девушка, — особенно о том, насколько вы мне неприятны. И помните: если вы согласитесь на мне жениться, я убегу во Францию! Там меня никто никогда не найдет!
В голове герцога промелькнула мысль, что это было бы лучшее, что она могла сделать.
Однако он посчитал, что продолжать подобный разговор — ниже его достоинства. Похоже, у девчонки не все в порядке с головой, а значит, ей вообще не суждено выйти замуж.
Он направился обратно к фаэтону. Альдора последовала за ним.
— Помните, что вы мне обещали, — говорила она. — Как бы вас ни убеждала мама, отвечайте, что ничто не сможет заставить вас жениться на мне. Если мне суждено когда-нибудь создать семью, то, разумеется, не с таким человеком, как вы!
Герцог сел на козлы и взял в руки вожжи. Напоследок он не смог удержаться от саркастической реплики:
— Если такой смельчак когда-нибудь найдется, передайте ему мои соболезнования!
Затем он повернулся к груму и распорядился:
— Джим, очисти дорогу!
Тот торопливо принялся за работу. Альдора подошла с другой стороны и стала помогать растаскивать ветки.
Через несколько минут дорога была свободна для проезда, и герцог тронул лошадей. Леди Альдора отошла на обочину и по-военному отсалютовала ему, не скрывая иронии.
При этом она улыбнулась, и эта милая улыбка совершенно преобразила ее лицо. Глаза заблестели, а на щеках обозначились ямочки.
Впереди показался огромный особняк ее светлости. У герцога мелькнула мысль, что ему одному известно о том, что репутация дома маркизы запятнана ее собственной дочерью.
«У девчонки, мягко говоря, не все дома! — сказал себе герцог. — Надеюсь, за ней будут хорошо присматривать и не позволят портить настроение остальным гостям».
Экипаж остановился у парадного входа, и герцог подумал, что не желал бы больше встречаться с маленькой грубиянкой.
Глава 2
Герцог спустился к обеду в предвкушении приятного вечера.
Несколько часов назад он прибыл в дом маркизы, которая лично встретила желанного гостя. Она явно была рада видеть его и многозначительно сказала:
— Я подготовила прием, мой дорогой Инграм, который, я уверена, не оставит вас равнодушным.
Она улыбнулась и добавила со своим неподражаемым шармом:
— Для меня огромная честь, что вы предпочли мой дом Гудвуд-Хаусу.
Герцог отметил про себя, что он сделал отличный выбор.
Его спальня была необыкновенно удобной. К ней примыкала собственная гостиная. Эти апартаменты, несомненно, были одними из лучших в доме.
Он предполагал, хотя, естественно, не спрашивал об этом, что комната Фенеллы Ньюбери непременно окажется неподалеку от его. Ну, может быть, не непосредственно рядом с его гостиной, это было бы слишком откровенно, но наверняка на том же этаже, и, возможно, даже напротив его спальни.
По неписаному закону высшего света хозяева больших поместий старались устраивать лиц, которые были в любовной связи, как можно ближе друг к другу.
Однако сам герцог не задавал лишних вопросов. Он был уверен, что маркиза сама расскажет ему о приглашенных. Так и случилось: ее светлость обронила в разговоре несколько имен, знакомых герцогу.
Вскоре герцог уже знал, что некоторые из близких друзей и знакомых, включая Фенеллу Ньюбери, остановились в Беркхэмптон-Хаусе.
Он давно знал, что в высшем свете ни одно событие, ни один роман, ни одно знакомство не остаются незамеченными маркизой.
Ее светлость еще сохраняла женскую привлекательность, поэтому герцог не скупился на комплименты, легкое ухаживание и изощренно оригинальную беседу. И он прекрасно знал, что принадлежит к тому небольшому кругу людей высшего света, которым маркиза явно благоволит.
Ко времени обеда герцог почти забыл о своей встрече с Альдорой, уверенный, что ее словам не стоит придавать никакого значения.
Тем больше он удивился, когда, спустившись в гостиную, увидел рядом с хозяйкой юную леди в белом и узнал в ней маленькую грубиянку, с которой столкнулся утром по дороге к дому маркизы.
Герцог направился к ее светлости, держась со своим обычным достоинством. Он чувствовал, что маркиза смотрит на него испытующе, в то время как девушка рядом с ней даже не подняла глаз.
Когда герцог приблизился, маркиза сказала:
— Думаю, вам известны все собравшиеся здесь, кроме моей дочери Альдоры.
Герцог вежливо поклонился, девушка, по-прежнему не поднимая глаз, сделала реверанс с грацией, которую было невозможно не заметить.
На ней было прелестное платье из белого газа, которое превращало ее в какое-то неземное создание. В отличие от матери, на которой сверкали бриллианты чистейшей воды, Альдору украшали лишь две белые розы в золотистых волосах.
Она казалась очень юной, скромной, даже робкой.
В ней было невозможно заподозрить ту злобную фурию, которая всего несколько часов назад говорила о своей ненависти, да еще в столь оскорбительных выражениях, что герцогу не хотелось об этом вспоминать.
К счастью, ему не пришлось вести с ней светскую беседу, так как в это время в комнату вошли несколько гостей маркизы.
Среди них была и та, кого герцогу в данный момент хотелось видеть больше всего на свете.
Когда она вошла в гостиную, залитую светом огромной хрустальной люстры, герцог не мог не отметить, как необыкновенно она хороша.
Она показалась ему соблазнительнее, чем в день их первой встречи.
Двадцатисемилетняя Фенелла Ньюбери находилась в расцвете своей красоты. Высокая, стройная, со вкусом одетая, так что платье подчеркивало все достоинства ее роскошной фигуры.
У нее были чудесные волнистые рыжевато-каштановые волосы, а глаза синие, как летнее небо. Платье в цвет глаз прекрасно оттеняло нежную белую кожу.
