Елена хотела сказать, чтобы ее оставили в покое, но язык уже не слушался. Гуманоиды не давали ей отключиться. Кто-то положил на рану целебный мох, а потом они дружно закричали, и принялись приподнимать ее голову.
«Что вам еще надо?» — хотела простонать Елена, но увидела узкие и серьезные глаза шамана. В лапах у него была чашка с какой-то жидкостью. Хомохары заставили ее проглотить солоноватое содержимое, а потом Елена потеряла сознание…
Ей чудилось, что она медленно и неумолимо погружается в черную ужасающую пропасть, без стен и дна. Как будто она тонула в безмолвном, ночном океане, с привязанным к ногам грузом.
Она хотела остановить движение, освободиться, выплыть наверх. Опереться на что-то, почувствовать опору под ногами. Но внизу было до отчаяния бездонно и пусто, руки лишь бессильно хватали вязкую, влажную тьму…
Всплыли перед глазами картины из жизни: детство, юность, жизнь на Земле, учеба, работа… Цорн, Орест, Джованни, улыбающиеся лица друзей и коллег… События, случаи, удачи и разочарования, пережитые страсти и чувства…
Воспоминания переливались всеми цветами, они быстро сменяли друг друга, как в убыстренном кино. Они вспыхивали и гасли, а затем появлялись другие. Все это было так мило и очаровательно, и Елене так хотелось вернуться туда, в светлую, чудесную, солнечную жизнь. Но вот они померкли, расплылись и исчезли…
А потом появился череп. Он возник прямо перед ней, белый, ужасный, злорадно оскаленный. Придвинулся к лицу, обжигая огнем дьявольских глазниц.
— Ты моя, моя, мояяяаааа… — услышала она зловещий, шелестящий шепот. — Ты мертва, мертвааа…Аргарот убил тебя… Я получил то, что хотел. Аргарот пришел и убил тебя!
Череп злобно захохотал, его полные ненависти глазницы вспыхнули ярче, слепя Елену.
— Добро пожаловать к нам, к нааааам… — шипяще шелестел он. — Мы давно ждали тебяааа… Мы возьмем тебяааа… Мы будем мучить тебя тысячи дней, тысячи ночей…Сотни, тысячи пик, когтей и клыков… Много, много, бесконечно, бесконечно долго…
Елена глянула вниз. Там, на самом дне, она увидела бесчисленное множество огней, которые зловеще приближались. Сперва она подумала, что это свечи, но затем разглядела…
Это были глаза. Желтые, белые, красные. Жуткие, пронзающие, злобные, ненавидящие. Потом она услышала вой. Утробный, голодный вой тысяч звериных глоток. Мерзкий хохот и хихиканье. Жадный скулеж, стонущее урчание, нетерпеливое повизгивание…
Тварей было огромное количество. Они толпились, толкались внизу — бурые, черные, клыкастые, смрадные. Они уже раскрывали свои пасти, готовясь встретить Елену.
Но вдруг откуда-то сверху раздался голос шамана. Сначала тихо, а потом все более и более повышаясь.
Он твердел и креп, набирая силу и звучность.
Громко ударил барабан, все более убыстряя темп. И шаман обрел всю силу голоса. Наращивая мощь, он резко, почти истерично закричал. И неожиданно его поддержал хор хомохаров, еще нестройный. Но секунда с секундой становящийся все более слитным и мощным…
Медленное падение Елены остановилось. Она оказалась как будто висящей между двумя мирами — верхним и нижним. Снизу раздавался темный звериный вой. Сверху лилось ясное, чистое пение.
Хомохары пели! Это было что-то невероятное. Елена не знала, что они умеют так чисто и красиво петь.
Череп задрожал. Он отшатнулся от Елены, отлетел в сторону, изрыгая ругательства и проклятия. Он спустился ниже и вой темных тварей усилился. Он стал более жадным и яростным. Елену опять неумолимо потянуло вниз.
Но тут же сверху хомохары ответили более мощной и высокой октавой. Падение остановилось. На фоне хора шаман закричал какую-то непонятную мантру, повторяя ее раз за разом, все громче и громче.
И вдруг Елену потянуло вверх. Движение убыстрялось. Она стала легкой, как пушинка, невесомой, как ветер. Мгновенно все изменилось, в душе засветились радость и надежда.
Но тут ее догнал череп. Обращаясь наверх, он завопил что-то ненавидящее, злобное, нечеловеческое. Снизу ему помог алчный животный рев и вой тысяч звериных глоток.
Елена снова замерла меж двух миров, и ее неуклонно потянуло вниз.
Однако шаман остановил падение. Такой силы и звучности его голоса Елена не слышала никогда. Урум кричал, сотрясаясь от гнева. Он звенел металлом, рушился горным обвалом, бушевал бурей. Он выкрикивал заклинания с такой силой и яростью, будто бросал в своего врага копья и молнии.
Завыл и зарычал череп. Он хотел перекричать шамана. Он силился превзойти и превозмочь его силу и умение.
Но Урум не прекращал натиск. Он вошел в неистовый, безудержный пыл, и его уже ничто не могло остановить. Магические слова свергались сверху с неослабевающей частотой и мощью. Они грызли, кромсали, уничтожали чужую силу. Шаман просто избивал своего врага.
Противостояние достигло высшей точки. Череп уже не рычал, он отвечал свирепым, отчаянным визгом. Он уже не мог нападать, а только защищался. Его глазницы бешено пылали и этот огонь становился все сильнее, клубился вихрем, подобно вулканическому выхлопу из чрезмерно форсированного двигателя, как будто вместе с этим огнем уходила его сила…
И внезапно этот огонь вырвался исполинским султаном и охватил собой череп. Нечеловеческий вой, полный боли и бессильной ярости, вонзился в уши Елены. Вой погибающего демона, вой волка в капкане, вой смертельно раненого зверя.
Череп взорвался.
Ярко вспыхнувшее во тьме огненное облако заклубилось, выплевывая из себя мелкие, горящие частицы. Снизу сразу оборвался звериный рык. Елена ахнула. И все кончилось…
Глава 29. Спасение
Она открыла глаза. Она лежала, заботливо укрытая пледом. Над головой волновалась и шумела листва. Чара ярко просвечивала сквозь нее. Теплый и ласковый ветер вкрадчиво овевал лицо. Вокруг было тихо.
Она попробовала пошевелиться.
Попытка движения отозвалась невыразимой дурнотой.
Руки и ноги были как свинцовые. В голове стояла тяжелая муть. У нее совершенно не было сил. Она могла только лежать, дышать и смотреть.
Елена скосила глаза направо. Прямо под деревом сидела в полудреме самочка-сиделка. Увидев, что женщина очнулась, она вскочила, что-то взволнованно залопотала. Потом кинулась куда-то.
Прибежали несколько хомохаров, за ними неспешно пришел Урум. Они приподняли голову женщины, напоили ее каким-то отваром. Стало немного легче. Она даже смогла немного шевелить руками. Но все равно состояние было удручающим.
«Боже, как хреново-то», — переживала она, лежа с полузакрытыми глазами. «Ни встать, ни шевельнуться, ни сказать что-то. Дурнота какая… Сколько времени я была без сознания? Наверняка больше суток. Теперь я должна лежать и ждать, когда станет лучше. Когда?»
Но все же она чувствовала, что самое опасное позади, что впереди ее ждет только выздоровление. Рана почти не болела, пик действия яда закончился. Елена была не здорова, но жива!
