Учреждение публичного сада Уэно в священном для дома Токугава месте символизировало не только военно-политическую победу сторонников императора Мэйдзи над сёгунатом, но и победу новой, «передовой» культуры над прежней. Место было выбрано явно не случайно – территория, принадлежащая храму Дзодзёдзи, в котором тоже покоился прах нескольких сёгунов, таким же бесцеремонным образом превращалась в публичный парк под названием Сиба.
С самого начала парк Уэно обустраивался как место, которое предназначено для достижения тех целей, которые ставило перед собой и населением государство. Вначале сад находился в управлении министерства внутренних дел, с 1886 г. – императорского двора. А это означало, что сад Уэно был главным садом страны.
При первоначальном обустройстве при Токугава холм Уэно выступал в качестве места, в котором будут продолжаться традиции древнего Киото. Однако одной из основных задач теперешней Японии стало приобщение людей к научно-промышленным достижениям западной цивилизации. И холм Уэно был решительно перепрофилирован – вместо хранителя традиции он превращался в место, которое назначили быть устремленным в будущее локомотивом прогресса.
На открытие сада, которое состоялось в 1876 г., в конном экипаже прибыл император. Источники сообщают, что «погода стояла ясная, народ клубился облаками». Уже на следующий год, 21 августа 1877 г., в Уэно открылась первая промышленная выставка, которая продолжалась 102 дня. Она проводилась на фоне зелени, но ее цели имели к природе весьма косвенное отношение. На церемонии открытия присутствовал и сам Мэйдзи, его приветствовал военный оркестр – одно из новшеств того времени. Император зачитал указ, в котором знание уподоблялось солнцу, а мастерство – луне. Солнце и луна были символами полноты бытия и власти, с древности на парадных одеждах императора присутствовали изображения этих светил. Министр внутренних дел Окубо Тосимити был более конкретен, в своей речи он заявил, что выставка будет способствовать распространению передовых технологических знаний и, таким образом, послужит процветанию страны.
В правительственном обращении в связи с открытием выставки с присущей японцам обстоятельностью пояснялось, что она предназначена не для обозрения диковинок и пустопорожнего развлечения – ее целью является постижение законов производства и торговли
[511]. В руководстве для участников выставки подчеркивалось: они должны демонстрировать не диковинных рыб и насекомых, не камни необычайной формы и не традиционную живопись, а товары, которые служили бы олицетворением прогресса. Значительная часть экспозиции была посвящена современным высокотехнологичным изделиям: часам, механизмам, промышленному оборудованию, приборам. Лучшие изделия награждались правительственными дипломами. На дипломах первой степени был изображен дракон – символ императора. Никаких аттракционов для посетителей предусмотрено не было. Даже непривычный для японцев фонтан рассматривался организаторами прежде всего как чудо инженерной мысли. Перед входом зрителей встречала девятиметровая ветряная мельница, которая стала одним из основных символов выставки. На сохранившиеся воротах, которые когда-то вели в уничтоженный войсками Мэйдзи храм Канъэйдзи, повесили часы – еще один символ победы нового времени над старым.
Организация выставочного пространства следовала западным образцам. Выставочный комплекс представлял собой в плане шестиугольник, образованный чередой павильонов. В вершине шестиугольника находился павильон искусств – единственное кирпичное здание. Остальные строения были деревянными и подлежали сносу после окончания выставки. Павильоны имели тематический характер: промышленный, сельскохозяйственный, садоводческий и т. д. В центре комплекса находилась лужайка с клумбами, фонтаном и отходившими от него дорожками. За пределами собственно выставки частным предпринимателям позволили построить временные торговые ряды – такие же, какие устраивались раньше во время ярмарок. Показательно, однако, что на распространявшейся правительством «официальной» гравюре с изображением выставочного комплекса торговые ряды отсутствуют – эта гравюра являлась отражением идеального пространства, выставка должна была вызывать ассоциации с наиновейшим временем, очищенным от «косности» прошлого
[512].
Гравюра с изображением плана первой промышленной выставки
Промышленные выставки вошли в традицию, сделались символом новейшего времени. В Уэно были проведены еще две выставки – вторая (1881 г.) и третья (1890 г.). На выставке 1881 г. изумленной публике была продемонстрирована первая электрифицированная железная дорога. Ее длина составляла всего 400 метров, но она явилась зримым показателем того движения и прогресса, к которому стремилась страна.
Идея движения и развития овладела умами тогдашних японцев. Публичный сад тоже должен был соответствовать этой идее. По поводу открытия третьей промышленной выставки 1890 г. Сига Сигэтака писал, что эта выставка, открывшаяся 1 апреля в Уэно, является средством приведения в движение (т. е. развития) «тела», под которым он понимал землю Японии. Особенно его радовало то обстоятельство, что выставка оказалась приурочена к двум важным событиям: очередной годовщине восшествия императора Дзимму на трон и цветению сакуры
[513]. Таким образом, парк Уэно получал многомерное измерение: в нем соединялись историко-государственные, человеческие и природные смыслы. Причем сад как место любования природой находился на последнем месте. Журнал «Японец», мимоходом отметив, что в условиях начавшейся индустриализации публичный сад предоставляет редкую возможность подышать свежим воздухом, полюбоваться зеленью и совершить моцион, все равно делает упор на ключевую функцию сада нового типа: его приспособленности для проведения там выставок. Автор статьи верит, что в Японии когда-нибудь будет непременно проведена всемирная выставка. А потому вдобавок к имеющимся в Токио садам (Уэно и Сиба) следует разбить новые сады – такие, где будет меньше деревьев и больше открытого пространства – лужаек
[514]. Таким образом, конструкция сада подверстывалась под необходимость проведения там массовых мероприятий. И в этом отношении публичный сад имел те же функции, что и городская площадь.
Нагасима Сюнгё. Семья императора Мэйдзи посещает третью промышленную выставку
В пятой выставке 1903 г. в Осака принимали участие и иностранные государства (включая Россию), она рассматривалась как подготовительный этап к проведению в Японии всемирной выставки, количество посетителей составило 4 миллиона 351 тысяча человек. В правление Мэйдзи не оказалось другого события, которое привлекло бы внимание такого огромного числа людей.
