Григорию показалось, что старуха хихикнула.
– Это того камердинера, которого ты скормил своим собачкам?
Собачки… Сердце снова замерло. Если эти двое взяли с собой псов, ни ему, ни Всеволоду несдобровать.
– И этот факт лишний раз доказывает, что я единственный из нас могу принимать взвешенные решения. Он попытался проникнуть в мою голову, Ирма. Уж, не знаю, осознанно или нет, но я предпочитаю не рисковать.
– Как и в случае с той глупенькой певичкой? Несчастный случай в горах. Падение на скалы с большой высоты. На бедной девочке не осталось живого места. Я видела фотокарточки. Попросила следователя, и он мне показал. Что тогда случилось, Отто? Мне казалось, она тебе нравилась. Зачем же ты устроил этот… несчастный случай? Можешь не отвечать. Я и так знаю. Ты не смог сдержаться.
– Это был единственный раз.
– Может единственный, а может и нет. Ты ведь очень скрытный, Отто.
– Всегда нужно уметь вовремя остановиться, Ирма. Только самодисциплина помогает нам оставаться людьми, не превратиться в животное. Теперь я знаю свои границы. А ты? Ты нащупала свои, Ирма? Помнишь, у нас были очень большие надежды на это место.
– Надежды не оправдались. Это не помогло!
– Это могло бы сработать, если бы кто-то не проявил непростительную безответственность!
– Это не я, Отто. – В голосе старухи вдруг послышался страх. – Ты же знаешь, как сильно я вас люблю. Я бы не посмела.
– А если все-таки посмела… Если я когда-нибудь узнаю, что все это по твоей вине…
– Нет! – Крик старухи перешел в визг. – Я переживаю из-за этого не меньше твоего, Отто! Скажи, это и в самом деле случилось? То, про что рассказывал тот солдат!
– Он уже обо всем забыл. Остальные тоже. Никому здесь не нужна паника и глупые слухи.
– Но это правда?
– Да. Кажется, да. Именно поэтому мы с тобой сейчас здесь, Ирма. Я должен убедиться.
Тихонько скрипнули петли люка, зашуршали под тяжелыми шагами осколки штукатурки, наступила тишина.
– Ну что? – шепотом спросила старуха. – Что там, Отто?
– Их нужно убрать отсюда. Уже появляется запах.
– Значит, все-таки неправда… – В голосе старухи послышалось облегчение.
– С Гюнтером правда. – Лязгнул, закрываясь, люк. – Я не верил до последнего, что это возможно. Знаешь, он ведь признал меня. Признал, но отказывался подчиняться. Любопытный феномен.
– Но у меня не вышло…
– У тебя не вышло, сестра.
– А у тебя?
– Я не храню свои использованные игрушки так небрежно. Я их сразу же утилизирую. В целях гигиены.
– Но ведь одна игрушка у тебя все еще есть. – Григорий подался было вперед, но сдержался, впечатался взмокшей спиной в железную стену котла, перестал даже дышать, чтобы ничего не упустить.
– Она мне еще нужна. Забавный мальчишка. Знаешь, я не могу заставить его забыть, у него есть какие-никакие способности. Но так даже интереснее, когда они помнят и содрогаются от страха.
Помнят и содрогаются от страха… Что помнит Митяй? Что такое может заставить его содрогнуться от ужаса? Заскрежетали, сжимаясь все сильнее зубы, и Григорий с огромным трудом заставил себя разжать сведенные судорогой челюсти.
– У тебя есть три запасных. А еще тот новый работник. Садовник, которого привела фрау Хельга.
– Предлагаешь мне истреблять прислугу ради научного эксперимента, сестра? В этой стране не так много послушных и исполнительных людей. Опять же, нам не нужны слухи.
– Мы должны убедиться. Ладно – я, но у тебя… у тебя может получиться.
– Для этого я должен стать таким… – фон Клейст осекся, а когда снова заговорил, голос его звучал сухо: – Я еще не готов, но непременно дам тебе знать. Сейчас у нас есть проблемы поважнее.
– Мы его так и не нашли…
– Да, мы его так и не нашли… А он с каждым разом становится все сильнее, все опаснее.
– Для нас?
– Не говори глупостей, сестра. Для местных. Мне нравится это место, и мне не хочется выжигать окрестные деревни.
– Зачем выжигать?
– Затем, что убить всех проще, чем заставить каждого из них забыть. К тому же, всегда найдется тот, кто не поддастся… Ладно, уже поздно, Ирма. Я распоряжусь, чтобы здесь прибрались, а ты, будь добра, умерь свой запал. Нам не нужны неприятности и слухи. Особенно накануне приезда бургомистра. И еще… – Голос, который начал было удаляться, вдруг сделался громче, в нем появились какие-то жуткие, выносящие мозг вибрации. Григорий зажмурился, еще крепче сжал плечо Всеволода – держись, парень, не смей даже пикнуть! А самому хотелось не то что пикнуть, хотелось заткнуть уши. Нет, хотелось проткнуть чем-нибудь острым барабанные перепонки. Вот чего ему в этот момент хотелось. Но вибрации, слава богу, закончились, оставляя после себя гулкий звон в голове. – Если я узнаю, что ты ослушалась, Ирма, если только заподозрю… Мне придется принять меры, сестра. Ты знаешь, как долго я противился в прошлый раз, но это ради нас всех, ради нашей семьи. Вседозволенность опасна, это путь к безумию. Наша история знает немало примеров этому. Мы с тобой сами знаем один.
– Я не ослушаюсь, Отто… – Прошептала старуха. – Я все поняла.
– Вот и хорошо. Я никогда не сомневался в твоем здравомыслии. Ты была самой умной и самой рассудительной из нас. Дядюшка бы тобой гордился.
– Если бы вернулся…
– Да, если бы вернулся. Но из старших не осталось никого, и все это бремя легло на мои плечи. Поэтому, будь благоразумна, сестра. Будь благоразумна, и мы со всем справимся.
– Я буду.
– Кстати. Ты прекрасно выглядишь. Здешняя атмосфера в самом деле идет всем нам на пользу. Только ради одного этого стоит беречь и ценить это удивительное место. И человеческий ресурс тоже. У меня есть ключ, Ирма. Я запру дверь, а ты постарайся больше не допускать таких непростительных ошибок.
– Тела?..
– Их уберут… Я велю солдатам. Знаешь ли, это достаточно утомительно – превращать людей в послушных марионеток. У меня это всегда получалось не так хорошо, как у тебя.
– Отто, скажи, Гюнтер пытался на тебя напасть?
– Что? Нет, конечно! Он просто меня не слушался. Я немного жалею, что пришлось его убить. Было бы любопытно изучить этот феномен более детально и обстоятельно. Но, скажу по правде, я немного растерялся. Одно дело – семейные легенды, и совсем другое – реальность. Ничего, со дня на день закончится обустройство моей лаборатории.
– Я могу помочь тебе с солдатами. Ты же сам говоришь, у меня это хорошо получается.
– Спасибо, Ирма, но не стоит. Я справлюсь сам.
– А мальчишка?
– А что мальчишка? Я больше не повторю наших прежних ошибок. Все же секреты лучше хранить не у всех на виду, а как можно дальше от посторонних глаз.
