— Твоя сестра… она несчастлива здесь.
— Знаю, — Микла пожал плечами. — Я делаю для нее, что могу. Но она жена Томы.
И это, подумал Тэйн, полностью объяснялось обычаями запада. Нельзя было сказать, что жизнь женщин его собственного народа была намного легче. Но их подчиненная роль подкрашивалась и подслащалась.
Тома поравнялся со Стебаном и крепко обнял его. Микла зашагал быстрее.
Тэйн продолжал идти не спеша. Ему хотелось понаблюдать за Миклой, когда тот этого не замечал.
Микла был мужской копией Рулы. Та же худощавая фигура, те же темно-каштановые волосы, та же угловатая голова. Микла явно был на несколько лет старше, лет тридцати шести. Руле было не больше тридцати трех, несмотря на то что она столь долго была замужем.
Мир жестоко и быстро расправляется с нами, подумал Тэйн. Неожиданно он почувствовал себя очень старым.
Тома и Микла бежали ему навстречу.
— Стебан видел дым, — тяжело дыша, проговорил Тома. — В стороне дома Коску. Мы идем туда.
Они побежали дальше, к дому. Тэйн пошел следом за ними.
Войдя в дом, он обнаружил, что Тома размахивает своей дубиной, а Микла соскабливает комья земли с меча, который он выкопал из-под пола.
X
В душе Тэйна поселилась грусть, от которой он никак не мог избавиться. Она оставалась, пока он помогал Стебану поить овец, и стала еще сильнее, когда он сидел вместе с Рулой, ожидая возвращения мужчин. Прошло несколько часов, прежде чем он понял, что главная ее причина — тоска по дому.
— Я устал, — пробормотал он. — Пойду, пожалуй.
Во взгляде Рулы читалась немая мольба, но Тэйн понимал, что не может больше ждать вместе с ней, когда совершенно несвойственные солдату чувства готовы были его предать.
Солдатские ритуалы ничем ему не помогли, лишь напомнили о той жизни, которую он оставил позади. Он больше не был солдатом. Он избрал другой путь, другую жизнь.
Часть его жизни находилась в этом убогом доме, который, возможно, мог бы стать его домом, стоило лишь попросить.
— Я человек чести, — пробормотал он, чувствуя, как от отчаяния перехватывает горло.
И снова его душу потянуло на родину.
Вздохнув, он полез во вьючные мешки мула, нашел свой набор оружейника и начал смазывать оружие.
Но постоянно возникавшие у него мысли дразнили его, словно черная бабочка. Родной дом. Рула. Родной дом. И снова Рула.
Тщательно, предмет за предметом, он смазывал свои доспехи. Этим давно пора было заняться. Лакированное покрытие требовало постоянной заботы. Он трудился с прилежностью новобранца, которого предупредили о неожиданной проверке, загнав все, что могло его отвлечь, в самые дальние уголки разума.
Он протирал окуляры маски, когда послышался чей-то сдавленный вздох.
Тэйн поднял взгляд. В хлев вошла Рула. Он не слышал ее легких шагов.
Она уставилась на маску со смешанным выражением восхищения и ужаса. Губы ее шевелились, но не издавали ни звука.
Тэйн не двигался.
«Это конец, — подумал он. — Она знает, что означает маска…»
— Я… Стебан заснул… я думала… — Она не могла отвести взгляда от жуткой металлической личины.
Она сделала несколько шагов, словно собираясь уйти, но тут же вернулась.
Тэйн с обреченным видом полировал ажурный золоченый узор.
— Ты… это правда?
— Да, Рула. — Он снова прикрепил маску к шлему. — Я был главным центурионом Стражи Демона. Личным телохранителем Принца-Демона.
Убрав маску и шлем во вьючные мешки, он начал собирать остальные доспехи.
Нужно было уходить.
— Но как?.. Как это может быть? Ты не…
— Мы всего лишь люди, Рула. Не дьяволы. — Он подвел мула к мешкам и набросил попону на его спину. — У нас тоже есть свои слабости и страхи.
Он забросил на спину мула первый мешок и поправил его.
— Что ты делаешь?
— Я не могу больше здесь оставаться. Ты знаешь, кем я был. Это все меняет.
— О…
Она наблюдала за ним, пока он не закончил. Но когда он подозвал коня и начал его седлать, она прошептала:
— Тэйн?
Он повернулся. Их разделяло меньше двух футов.
— Тэйн, это неважно. Я никому не скажу. Останься.
Ему показалось, будто некий злой дух проник в его живот и медленно выкручивает внутренности окровавленными когтями. Не требовалось особого опыта, чтобы понять то, о чем говорил взгляд Рулы.
— Прошу тебя, останься. Ты нужен мне… нам.
Словно помимо воли, он протянул руку и коснулся ее щеки. Она вздрогнула от его прикосновения, сжавшись, словно от холода, и прижалась щекой к его пальцам.
Он изо всех сил пытался сохранить хладнокровие.
— О нет. Только не сейчас.
— Тэйн, не уходи. Пожалуйста.
Взгляд ее упал на солому, и неожиданно все ее тело сотряслось от рыданий. Бросившись к Тэйну, она обхватила его за шею и уткнулась лицом ему в грудь. Он почувствовал сквозь одежду теплую влагу слез и понял, что не может ее оттолкнуть.
— Нет, — сказал он, и она поняла, что он имеет в виду — он не уйдет.
Мягко отстранившись от Рулы, он начал снимать мешки со спины мула. Оба избегали взгляда друг друга.
Он повернулся к мерину, и тут со стороны дома Коску послышались ругательства Миклы.
— Лучше вернись в дом. Я сейчас приду.
По лицу Рулы промелькнула смесь разочарования, боли, гнева и страха.
— Да, хорошо.
Тэйн не спеша закончил расседлывать коня, затем провел короткий Ритуал. Может быть, позже, ночью, когда она не будет стоять у него на пути.
«Ты обманываешь сам себя, — подумал он. — Уже слишком поздно».
Он вошел в дом.
Тома и Микла уже вернулись и открывали кувшины с пивом.
— Это был дом Коску, — сказал Тома, дрожа от ненависти и злости. Он был явно готов совершить какую-нибудь глупость.
— Он ушел, — добавил Микла. — Теперь на него охотятся, как на зверя. Они убьют его.
— Он пойдет к Паликову, — сказал Тома, и Микла кивнул. — Они старые друзья. Паликов столь же упрям, как и он сам.
— Они могут сделать тот же вывод, что и мы. Ведьма… — Микла бросил взгляд на Тэйна. — Она им расскажет.
Он допил пиво и взялся за новый кувшин. Тома последовал его примеру.
— Мы могли бы добраться туда первыми, — предположил Тома.
— Слишком далеко. Шесть миль. — Микла осушил кувшин и схватил следующий. Тэйн заглянул в кладовую — запас пива быстро таял. И это был достаточно крепкий напиток, который варили кочевники из зерна и меда, обменивая его на овечьи шкуры и баранину.
