— Правительства не терпят мятежа, неважно, оправдан он или нет. Стоит вам сбросить барона, и в Земстви придет целая армия.
Тома застонал.
— Тэйн! — вскрикнула Рула.
Быстро развернувшись, он в мгновение ока обезоружил Стебана. Торфин уважительно кивнул.
— Спасибо.
— Стебан, — тяжело дыша, проговорил Тома. — Иди сюда.
— Папа, он кайдаровец!
Тэйн оттолкнул от себя мальчика, в глазах которого пылала обжигающая душу ненависть. Он яростно уставился на Миклу, Торфина и Тэйна.
Тэйн неожиданно почувствовал себя очень старым и уставшим. Что он делает? Какое это имеет для него значение? Это не его война.
Взгляд его встретился с взглядом Рулы. Несмотря на внутреннюю душевную борьбу, в нем промелькнули те же чувства, что и вчера. Он вздохнул. Все-таки это была его война.
Он убил человека. На его руках была кровь. И убежать от этого он не мог.
XVI
— Я хочу увидеть Ширл, — заявила Рула на следующее утро. — Я пойду с вами.
— Мама! — Стебан до сих пор ничего не понимал. Он не разговаривал с Тэйном, а на Торфина смотрел, словно мясник на тушу.
— Сперва мы позаботимся о Микле, — ответил Тэйн. — Стебан, лучше выведи овец на пастбище. — Он повернулся к Томе. — Придется построить сарай, в этом хлеву слишком тесно.
Тома не ответил, хотя за завтраком без всякого труда глотал бульон.
Наконец, он заговорил, когда Стебан отказался идти пасти овец.
— Иди сюда, малыш.
Стебан подошел, опустив голову.
— Перестань. Ты ведешь себя как Ширл. Иди паси овец, или я всыплю тебе пару ласковых по заднице.
Стебан заскрежетал зубами, яростно посмотрел на Тэйна и вышел.
Рула настояла, чтобы Миклу похоронили у порога нового дома. Тэйн и Торфин по очереди копали могилу.
Тэйн вошел в дом.
— Мы готовы, Тома. Хочешь выйти?
— Я должен. Это моя вина… Я должен видеть, как его опускают в могилу. Чтобы запомнить.
Тэйн вопросительно поднял бровь.
— Я думал о том, что ты говорил. Мне это не нравится, но ты прав. Четырех мертвецов более чем достаточно.
— Хорошо. Торфин! Помоги мне вынести Тому.
Похороны прошли в молчании. Рула тихо плакала.
Тома без слов смотрел, как его шурина засыпают землей. Молчали и Торфин с Тэйном, не в силах подобрать подходящих слов.
Тэйн оседлал коня и, набросив на мула попону, успокаивающе поговорил с ним. Пока Торфин готовил лошадь, он присел рядом с Томой.
— Как ты?
— Просто оставь мне пива. И супа с хлебом.
— Ладно.
— Тэйн?
— Да?
— Удачи тебе.
— Спасибо, Тома.
Мул позволил Руле сесть на себя, хотя и не слишком любезно. Тэйн прикрепил к поясу оружие. Все молчали. Тэйн провел Утренний ритуал, на который у него раньше не нашлось времени. Торфин наблюдал за ним. Они с Рулой не в состоянии были разговаривать — слишком много барьеров их разделяло.
Башня выглядела большим приземистым темным сооружением, внушавшим страх. Над ее бастионами развевался единственный флаг цвета киновари. Из невидимой трубы поднимался дым.
— Что-то не так, — заметил Торфин, когда их отделяло от Башни четверть мили. — Я никого не вижу.
Тэйн огляделся вокруг.
В примыкавших к Башне загонах теснились овцы и козы. Свободно бегали куры и гуси. Неподалеку паслись несколько худых коров, мул и лошади.
Нигде не было видно ни одного человека.
— Должны быть женщины и дети, — сказал Торфин. — Присматривать за скотиной.
— Давай остановимся.
— Зачем? — спросила Рула.
— На расстоянии полета стрелы. Торфин, иди вперед.
Юноша кивнул и осторожно двинулся вперед. Чем ближе он приближался, тем ниже он пригибался в седле.
— Рула, останься здесь.
Пришпорив коня, Тэйн начал рысью объезжать башню. Торфин оглянулся. Остановившись у ворот Башни, он заглянул за них, спешился, вытащил меч и вошел.
— Тпру! — Конь остановился. Тэйн спрыгнул на землю, разглядывая следы. — Шесть лошадей, — пробормотал он. — Одна поменьше. — Вскочив на коня, он галопом поскакал к воротам Башни. — Торфин! — он помахал Руле.
Торфин его не слышал. Тэйн спешился и заглянул сквозь ворота в небольшой внутренний дворик, вдоль стен которого тянулись казармы для гарнизона.
— Что такое? — спросила Рула.
— Утром отсюда уехали шесть всадников. Вероятно, Ведьма и еще пять кайдаровцев.
Щека Рулы дернулась, и она сплела пальцы.
— А как насчет тех, которые там?
— Давай найдем Торфина.
Юноша появился наверху.
— Они здесь, — мрачно сказал он.
Тэйн помог Руле подняться по крутой лестнице. Торфин встретил их перед дверью.
— Здесь. Они видели, как мы пришли.
Тэйн услышал приглушенные рыдания.
— Дело плохо, — объяснил Торфин. — Очень плохо.
— Я видел следы.
— Хуже. Она действительно сможет освободиться… — Юноша толкнул дверь. На Тэйна уставились испуганные лица.
Три женщины не были тролледингками. А их дети были слишком взрослыми, чтобы их отцами могли быть наемники.
Тэйн видел подобные лица бессчетное множество раз, в бесчисленных лагерях. Женщины с детьми, без мужей, связавшие свои жизни с солдатами-оккупантами. Это всегда были уставшие, побитые, перепуганные создания.
Матери и дети отступили в один угол спартанского помещения. Одна женщина держала мясницкий нож. Тэйн показал открытые ладони.
— Не бойтесь. Мы пришли встретиться с бароном Кайдаром.
Рула попыталась улыбнуться. Торфин согласно кивнул.
— Все в порядке. Они никому не причинят вреда.
Женщина с ножом отступила в сторону.
Тэйн впервые увидел Кайдара.
Барон лежал на тюфяке в углу — худой, невысокий, лысый, с неопрятной бородой. Он был стар, и он умирал.
Именно это имел в виду Торфин, когда говорил, что дело плохо. После смерти барона ничто не могло остановить Ведьму.
— Торфин, давай их сюда. Посмотрим, удастся ли что-нибудь сделать.
Барон закашлялся, и по его подбородку потекла кровавая пена.
Торфин махнул рукой, и люди из Башни покорно подошли к нему, словно побитые собаки. Тэйн присел возле старика.
