Его товарищи каркнули один раз и замолчали, не прекращая свое бесконечное патрулирование. Они явно предпочитали избежать его судьбы.
Существо в красном что-то сказало.
Кто-то выкрикнул приказ на чужом языке, и моряки бросили на борт «Дракона» абордажные крючья.
Я посмотрел на Колгрейва, наложив стрелу на тетиву.
Он едва заметно отрицательно покачал головой.
— Он и в самом деле изменился, — сказал я Мике. — Он говорит — пусть идут.
Я снова посмотрел на Колгрейва, который давал распоряжения Току и Худому Тору. Они спустились на главную палубу.
Они расположили людей таким образом, чтобы они могли атаковать захватчиков со всех сторон.
Мы ждали.
Появился один из офицеров с другого корабля. Он огляделся вокруг, оценивая обстановку, и она явно ему не понравилась. Он взглянул на меня. Я наполовину натянул тетиву. Он весь съежился.
Я рассмеялся. Старый Барли захихикал. Нам доставляло удовольствие мучить своих пленников.
И снова Колгрейв слегка покачал головой. На лице его тоже появилась неприятная улыбка. Моя шутка пришлась ему по душе.
Появились еще люди. И еще, и еще.
— Мика, они все идут к нам.
— Похоже на то.
Они стояли на главной палубе, нервно поглядывая на Колгрейва.
— Сходи-ка на корму и скажи Старику, что мы можем к ним подкрасться и проделать им дыру в днище, пока они все здесь. Если он хочет, конечно.
— Угу, — ухмыльнулся Мика. Ему нравились подобные грязные шутки.
Вероятно, в число его грехов входило умение подкрадываться исподтишка. Он вовсе не был трусом, просто предпочитал не рисковать, нанося удар в спину. Когда речь шла о жизни и смерти, он мог сражаться и лицом к лицу. Он пробирался среди чужаков, которые расступались перед ним, словно перед зачумленным.
На изуродованном лице Колгрейва появилась широкая улыбка, кривая, словно адский престол. Мускулы работали лишь с одной стороны.
Мое предложение ему понравилось. Оно не нарушало необъяснимого перемирия с существом в красном.
Мика, почти пританцовывая, вернулся на полубак.
Чародей высадился последним, скрывшись среди окруживших его членов своей команды, которые все были выше его ростом.
Я засмеялся, привлекая внимание колдуна, и снова наполовину натянул тетиву.
Колдун посмотрел на меня без особого страха, но я знал, что смогу прикончить его, стоит лишь малейшей щели появиться в толпе телохранителей.
Мы не лишились нашей защиты. Я мог послать стрелу быстрее, чем это существо успело бы моргнуть.
И оно это знало. Вот почему оно привело с собой всю свою команду. За то время, которое потребовалось бы нам, чтобы их перебить, оно сумело бы совершить все колдовские ритуалы, требовавшиеся для его собственного спасения.
Взгляд его тоже был сосредоточен на Колгрейве.
Старик посмотрел в мою сторону — всего лишь на долю секунды.
Мы с Микой перекатились через борт, перебрались по канатам на соседний корабль и несколько секунд спустя уже были на его палубе.
— Лучник, позаботься, чтобы он затонул. А я загляну в каюту.
— Неплохая мысль. Но поищи что-нибудь кроме лишнего золота.
Он посмотрел на меня, я — на него. Золото было слабостью Мики. Каждый раз, когда мы захватывали корабль, большую часть празднества по данному поводу он проводил в поисках золота и серебра, которое приносил на «Дракон», где мы складывали его в трюм в качестве балласта, не зная, что с ним делать.
Корабль оказался прочным. Мне потребовалось двадцать минут, чтобы прорубить приличных размеров дыру в его тонкой обшивке. К тому времени когда я закончил, я знал, что он не потонет до тех пор, пока чужаки не вернутся на его борт.
Я усмехнулся. Шутка становилась еще веселее.
Я поспешил наверх — мы и так уже слишком задержались.
— Мика! — тихо позвал я. — Идем. У нас нет времени.
Он высунул голову из дверей надстройки.
— Держи. Я тут кое-что нашел.
Естественно, он взял золото — но немного. Остальное составляли книги, бумаги и всякие штуки, необходимые колдунам для их мерзких деяний.
VII
Я перебрался через борт «Дракона», ожидая, что все взгляды будут устремлены на меня.
Но никто на меня не смотрел. Чужаки толпились у основания кормовой надстройки. Колгрейв стоял над ними с насмешливой ухмылкой на половине лица. Все уставились на него, словно на некое демоническое божество.
Иногда мне казалось, будто он — это я сам.
Чужаки чувствовали нарастающее раздражение команды «Дракона», и страх их был готов перейти в панику. Лишь воля существа в красном удерживала их от бегства.
Мика протянул мне нашу добычу, и я спрятал ее под лежавшим на носовой палубе парусом. Мика перебрался через борт.
Колгрейв бросил взгляд в нашу сторону, и улыбка его стала шире. Небрежно пожав плечами, он повернулся спиной к собравшимся.
Существо в красном двинулось обратно к своему кораблю. Его приспешники толпились вокруг, торопясь побыстрее убраться.
Я в третий раз наполовину натянул тетиву.
Существо в красном улыбнулось мне.
Его улыбка привела меня в ярость, и я выпустил бы стрелу, если бы Колгрейв не покачал головой.
Никто не смел насмехаться над Лучником…
Потом они ушли, их корабль развернулся и направился обратно туда, откуда прибыл. Они стояли на палубе, глядя на нас, словно желая убедиться, что мы не передумаем насчет того, чтобы отпустить их с миром.
Их корабль уже осел на фут в воде. Скоро они поймут, что он не слушается их как следует, и найдут дыру…
Я сделал ее достаточно большой для того, чтобы на плаву невозможно было удержаться, откачивая воду. И я сомневался, что они сумеют поставить на нее надежную заплату.
— Давай отдадим добро Старику, — сказал я, хлопнув Мику по спине.
Подобная задача меня отнюдь не радовала — хотя от нее никуда было не деться, я предпочитал держаться подальше от Колгрейва. Но теперь, когда с нами больше не было Умника, он остался единственным на борту, кто умел читать.
В любом случае, ему следовало знать, что мы нашли. Если, конечно, это имело какое-то значение.
Он покопался в награбленном, отложив в сторону личную добычу Мики, которую тот отнес в трюм. Остальное Колгрейв разложил на три кучки. Несколько предметов он просто бросил через плечо за борт, затем снова начал внимательно разглядывать оставшиеся вещи, отправив в море еще несколько из них.
Ток, Тор и я молча наблюдали за ним. Колгрейв продолжал рыться в добыче. Вряд ли он понимал, что именно мы нашли, но Колгрейв был не из тех, кто готов был признаться в собственном невежестве.
