ЧЕМ БОЛЬШЕ ТЫ УЗНАЕШЬ ОБ ЭТИХ ШТУКАХ, ТЕМ БОЛЬШЕ ОНИ НАЧИНАЮТ КАЗАТЬСЯ ТЕБЕ ДАРОМ ГОСПОДА.
Как и миллиарды других детей, я взрослел с мечтой о том, что однажды стану играть в мяч в большой лиге. Я был самым старшим из пятерых детей и вырос в типичном крошечном южном городке на востоке Северной Каролины. Мои родители были набожными христианами, проводившими еженедельные занятия по изучению Библии, на которые собирались сотни людей. Они устраивали масштабные христианские собрания и даже открыли свою церковь. Меня воспитывали соответствующим образом. Среди многих вещей, которым меня учили, было убеждение в том, что Бог благосклонен к тем, кто чтит Его. Будучи очень серьезным ребенком, жаждавшим угождать, я, выражаясь мягко, чтил его по самое не могу.
Порой я и правда чувствовал эту его благосклонность. Начиная с восьмого класса я играл в бейсбольной команде старшей школы, а начиная с первого курса – в баскетбольных и футбольных командах колледжа, и моими любимыми днями этой жизни были те, в которые игры давались мне легко, когда бейсбольные мячи казались надувными пляжными мячами, а баскетбольные кольца ощущались громадными, как бассейн с надувными шариками, когда я чувствовал себя так, будто двигаюсь на одну скорость быстрее всех остальных людей вокруг меня, и когда мое тело казалось мне не телом, а рабочим инструментом в моем полном распоряжении. Когда я показывал свою лучшую игру, я чувствовал себя свободным, и тогда случались победные хоум-раны, выигрыши титулов чемпиона штата и прочие замечательные вещи.
Я был достаточно неплохим бейсболистом, чтобы регулярно попадать в состав летних команд всех звезд лиги и сборных, путешествовавших по стране с показательными выступлениями. В любой день недели я смотрелся лучше большинства парней на поле, но я не был суперзвездой и порой мне становилось трудно, а когда мне становилось трудно, я с трудом преодолевал эти трудности, а они накладывались друг на друга, образуя ментальный груз в миллион слоев.
Чтобы стать лучше, я, вместо того чтобы играть в футбол и в баскетбол, в свой выпускной год проводил время за тренировками в Triple Crown, местном крытом бейсбольном центре, находившемся в здании огромного склада с газоном внутри, несколькими загонами для разминки питчеров, несколькими клетками для отработки ударов битой, залом для работы с весами и так далее. Заправлял этим местом мой тренер из American Legion, Маллис. Как-то раз, в один из ранневесенних дней, мы с другом, которого тоже звали Брэндон, бросали мяч, отрабатывали удары, в общем, занимались, как всегда. Неожиданно Маллис подозвал меня к стойке ресепшен, чтобы представить скауту из колледжа. Скауту было за пятьдесят или около того, у него были седые волосы, одет он был в бейсболку, рубашку-поло и штаны «хаки», а выглядел как типичный умудренный опытом бейсбольный скаут старой школы. Я не помню наш с ним разговор в подробностях, но зато я запомнил, что он, пожимая мне руку, осмотрел ее и спросил: «Вторая рука у тебя такая же большая?» Я не понимал, что он шутит, до тех пор пока не вынул левую руку из муфты кэтчера и не поднес ее к его лицу.
Скаут засмеялся и начал говорить комплименты о размере моих предплечий, хвалил мою крепкую руку, мою скорость работы с битой, восхищался моей грубой, неотесанной мощью, бла-бла-бла, а потом спросил, какого я роста и сколько вешу. Я немного приврал ему, сказав, что мой рост 6 футов 1 дюйм
[7] – что было правдой, ведь играть мне всё равно приходилось в бутсах, – и что вешу я 175 фунтов, когда на самом деле мой вес был где-то 165
[8]. Скаут сказал, что, если я найду толкового тренера в колледже, отточу свои навыки, наберу немного мышечной массы в спортзале и проведу хороший сезон, он, вероятно, подпишет меня в команду. И сказал, что как раз знает одного такого тренера – бывшего профессионального кэтчера и аутфилдера, работавшего в маленьком колледже Второго Дивизиона, находившемся дальше по дороге.
Скаут прямо там набрал номер Тренера. Тренер сказал, что, если я нравлюсь скауту, значит, я заслуживаю просмотра на тренировке; спустя неделю или две Тренер объявил мне, что хочет видеть меня в команде, но денег на стипендии у него уже не осталось, и что мне придется соперничать с еще тремя новичками за место в стартовом составе. Он добавил, впрочем, что очень удивится, если я не завоюю место в основе, и что если я хорошо справлюсь с работой, у меня будет стипендия в следующем году – скаут же сказал, чтобы я не беспокоился об этом, поскольку профессиональные команды и так часто выплачивают все долги своих перспективных игроков-студентов за учебу в колледже. Меня это устраивало.
Два-три месяца спустя команда моей старшей школы завоевала титул чемпиона штата, а лучший бейсболист той команды, которую мы победили, должен был стать одним из основных моих конкурентов за игровое время в колледже, что я расценил как хороший знак.
Тем летом, однако, я не слишком хорошо выступал за свою команду в лиге American Legion, и моим главным соперником за игровое время стал кэтчер, собиравшийся переходить в крупную школу Первого Дивизиона на стипендию, – но даже когда он получил травму, мой тренер, Маллис, всё равно предпочитал мне более молодого кэтчера. Вот насколько тяжко складывались мои дела. Ко мне вернулись те старые ощущения необходимости доказывать свою состоятельность – нерациональные и беспощадные, какими они были всегда.
Мне было больно, но мы сумели выиграть чемпионат штата в своей лиге. Позже Маллис отвел меня в ресторан Chick-fil-A, где мы и обсудили мое положение. Он знал, что я недоволен количеством игрового времени – в конце концов, это он убедил меня играть за него после того, как прошлым летом своими глазами видел, как я переживаю кошмарный опыт в другой команде лиги, где ко мне плохо относились как игроки, так и тренеры. Он сказал, что во мне было столько же грубой силы и таланта, сколько было в любом другом игроке, но по неясным ему причинам я боялся этих качеств, так ему казалось.
Это продолжилось и в колледже.
Всё начиналось вполне неплохо. Я упорно работал, что нравилось Тренеру, и он даже сказал мне, что я похож на игроков из команды «Всех звезд». Я был одержим каждой составляющей жизни выдающегося бейсболиста – или тем, что считал составляющими. Я стал экспертом по физподготовке, по ударам битой, стал специалистом во всём. Я каждый день тренировался часами. В свой первый год я набрал 20 фунтов мышечной массы, а к выпускному году – еще 35, увеличив таким образом свой вес со 165 до 220 фунтов
[9]. При этом я следил за тем, чтобы это была хорошая масса; для этого я скрупулезно отслеживал жир в организме, державшийся в пределах 6–8 %. Мои партнеры по команде считали, что я сижу на гормонах роста или стероидах. Скаут следил за мной на просмотрах и в Pro Days, говорил, что с каждым годом ему всё больше нравилось то, что он видел, – но ему было нужно, чтобы я провел тот самый хороший сезон, о котором он говорил.
Неприятность заключалась в том, что сезоны у меня выходили даже не посредственными. Я прошел путь от вероятного кандидата в команду «Всех звезд» к игроку, который порой даже не попадал в заявку и не раз переживал действительно кошмарные недели. В своей лучшей форме я с большим отрывом был первым кэтчером команды, но мне очень недоставало стабильности, а у всех остальных кэтчеров ее хватало. И хотя какое-то время я чувствовал обиду из-за этого, я не могу винить Тренера в том, что он предпочитал мне их.
