Как я уже говорил, 90-е в Москве были неспокойными, люди всего боялись. Меня же страх обходил стороной. Я не боялся. У меня был спорт.
Конечно, я жил не совсем один: в квартире родителей, где я вырос, со мной проживала мамина мама, моя бабушка. Она меня во многом воспитала, и к ней я питаю самые нежные чувства. С родителями я не общался и до сих пор не знаю, помогали они нам тогда или нет. Разговаривать с ними я стал спустя полгода или позже после моего возвращения в Москву. А сначала наш диалог шел через бабушку.
Было тяжело, как и всем, наверное. Денег не хватало, бабушка ездила на оптовые рынки, экономила, на чем могла. Периодически я ходил в гости к папиным родителям. Они жили недалеко от моей спортшколы, где я по вечерам тренировался, поэтому я часто у них ужинал и ночевал. Меня всегда хорошо принимали и вкусно кормили. Но дом был там, где мы жили с бабушкой.
Две бабушки, два дедушки, друзья — сказать, что я был в Москве один, нельзя. Мне всегда было куда пойти, где поесть и где переночевать. У меня все складывалось хорошо, но так было не у всех. Тогда в Москве 90-х были свои герои — бандиты. Причем очень многие из них — спортсмены. С несложившейся или уже завершенной карьерой. То ли чувствуя себя ненужными, то ли из амбиций, то ли следуя духу времени, но люди спорта подавались в бандиты, в рэкет. Экономика России 90-х не позволяла им трудоустроиться, в то же время на их силу, наглость, дерзость и бесстрашие был спрос. Безвыходность жизненной ситуации толкала их вступить в ряды всевозможных организованных преступных группировок (ОПГ). А у меня как раз с детства был спортивный круг общения, и если в 90-е бандиты встречались в принципе часто, то в моей жизни встречи с ними происходили почти каждодневно.
В этой среде вариться было, с одной стороны, очень опасно, с другой — очень интересно и познавательно. У бандитов было все, чего так хотелось молодому парню: деньги, машины, девушки и уважение улиц. Они были окружены своеобразным ореолом романтики. Бандиты все время находились рядом — на играх и после них, на даче и в городе. А окружение не может не влиять на нас. Тем более если оно криминальное. И ты можешь оказаться втянутым во что угодно, даже если ничего не делал, но что-то увидел. Увидел больше, чем тебе полагалось. В тот год по наивности я попал в пару неприятных историй. И, возможно, влип бы еще. Я хотел начать зарабатывать деньги и не исключал возможности примкнуть к этим всемогущим в глазах 16-летнего парня людям. Один из «старших товарищей», с кем я ближе всех общался, понял, что я в раздумьях, и сказал:
— Ты должен понимать, что, если ты пересечешь эту черту, назад дороги не будет. Это не шутки — это ОПГ. Не нужно тебе это. У тебя есть дело — занимайся спортом. И не смотри в эту сторону. Если что — звони, мы всегда рядом!
Мне было 15 или 16, Володе, так звали моего товарища, — лет 19. И в свои 19 лет он был для меня кем-то сродни небожителю и мудрецу, который, как мне казалось, видел жизнь насквозь. По крайней мере, тогда, в Москве 90-х, когда я искал ориентиры, он был для меня настоящим авторитетом. Я ему очень благодарен. Не только за то, что он меня не раз выручал, но и за то, что дал тот судьбоносный совет. В итоге я не свернул со своего пути туда, откуда вряд ли смог бы вернуться назад. Через пять лет после нашего разговора он погиб. Ему было 24 года.
Я довольно рано узнал, что такое хорошо и что такое плохо. И что есть ситуации, в которых одно неверное решение может оказаться фатальным, перечеркнуть всю жизнь, будущее, мечты и цели.
Так я довольно рано узнал, что такое хорошо и что такое плохо. И что есть ситуации, в которых одно неверное решение может оказаться фатальным, перечеркнуть всю жизнь, будущее, мечты и цели. Я хорошо запомнил этот урок. Он помогал мне и в карьере: я осознал, что годы работы и репутацию можно разрушить одним неправильным поступком — срезав один угол, поступив как легче, а не как правильно. Никто не будет помнить всего хорошего, что ты сделал. Зато будут помнить тот раз, когда ты прокололся. Именно поэтому я сразу стал работать на репутацию, не срезая углов и не обращая внимания на соблазны. Через какое-то время репутация начала работать на меня.
Кстати, московская любовь закончилась примерно через неделю после моего возвращения. Сейчас мне кажется, что тогда меня что-то вело — судьба или Бог. Часто бывает так, что Вселенная в момент принятия решения направляет нас в нужную сторону. Через обстоятельства, которые поначалу кажутся случайными и несвязанными. И лишь спустя время ты осознаешь, что этот якобы случайный фрагмент жизни определил твое будущее. Так случилось и со мной.
Сегодня общество одобряет, когда ты знаешь, чем хочешь заниматься не только в эту пятницу, но и в пятницу через пять лет. Для молодых людей в этом таится ловушка. Они пытаются представить себя в будущем, хотя толком не знакомы с собой настоящим. Я сам люблю планирование. Но для этого надо уметь слышать себя, свою интуицию и свое сердце. Кстати, сердце меня еще ни разу не подводило.
Слышать себя и свой внутренний голос непросто. Этому не учат. Нас учат поступать правильно, быть послушными и не выделяться. Редко у кого есть смелость сделать так, как хочется, в том числе потому, что собственное «хочу» у ребенка часто не совпадает с тем, чего хотят для него взрослые. У тебя эти строки могут вызвать смешанные чувства. Потому что многие привыкли поступать не так, как хочется, а так, как «правильно». Но все-таки поступать надо так, как хочется именно тебе самому.
Я осознал, что годы работы и репутацию можно разрушить одним неправильным поступком — срезав один угол, поступив как легче, а не как правильно.
Все свои самые важные и непростые решения я принимал, прислушиваясь не столько к логике, сколько к тому, что подсказывало мне сердце. Даже когда я толком не мог объяснить причину своего поступка, делал так, как подсказывал мне мой внутренний голос. Но бывают ситуации, когда очень сложно принять решение, а надо. Интересную идею мне подсказал коллега, когда я работал в Goldman Sachs. Мне нужно было сократить одного из двух сотрудников. Я никак не мог принять это решение, потому что оба были мне близки и хорошо справлялись со своей работой. Коллега дал мне совет: «Представь, что ты в самолете и у тебя есть два парашюта. Три, два, один… Пора прыгать. Кому отдашь второй парашют, того и оставляй». Подсознание всегда дает верный ответ. Этот совет потом мне не раз помог.
Дух 90-х
В школе на Мосфильмовской улице, где я учился, в столовой работал сын кухарки. Про себя я называл его Громилой, и многие дети, включая меня, его побаивались. Но он почему-то ко мне хорошо относился и как-то раз зимой даже заступился за меня перед старшеклассниками. Те хотели отобрать у меня почтовые марки с изображением тигров, которые я принес из дома подарить однокласснице. Через какое-то время Громила перестал появляться на кухне, и мне пришлось разбираться с обидчиками самостоятельно. Весной того же года он приехал к школе на большом черном «Мерседесе», вылез, вопреки моим ожиданиям, без белого фартука и колпака, которые носил в столовой, а в черных джинсах, майке и с сигаретой. Увидев меня и мой разинутый рот, Громила подошел ко мне и сказал:
