Книга #Панталоныфракжилет, страница 48. Автор книги Мария Елифёрова

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «#Панталоныфракжилет»

Cтраница 48

Поэтому при переводе на русский язык такие предложения приходится перестраивать, например:

Аппетит приходит во время еды.

Слушая рассуждения своего мужа, который разглагольствовал с важным видом, г-жа де Реналь следила беспокойным взором за движениями трех мальчиков (пер. М. Богословской, С. Боброва).

Сходная синтаксическая перестройка происходит в английском языке:

The appetite comes with eating. – Буквально: Аппетит приходит с поеданием.

While she listened to her husband, who was speaking with an air of gravity, Madame de Renal’s eye was anxiously following the movements of three little boys (transl. C. K. Scott Moncrieff). – Буквально: Пока она слушала своего мужа, который говорил с важным видом, взгляд госпожи де Реналь беспокойно следил за движениями трех малышей.

Мы видим, что по-английски правила синтаксиса немного отличаются (по правилам русского языка следовало бы сказать: Пока госпожа де Реналь слушала… ее взгляд беспокойно следил…), но “подъезжающая шляпа” английскому языку так же несимпатична, как и русскому.

Получается, что за короткой фразой про шляпу из рассказа на пустячную тему – в нем даже нет сюжета, всего лишь имитируется чепуха, которую посетители пишут в книге жалоб, – скрывается целая полемика о литературных нормах языка. Чехов дает понять, что не считает нормой синтаксический галлицизм, который постоянно употребляли такие авторитеты, как Толстой. В глазах Чехова это язык невежественных “ярмонкиных”. Заметил ли Толстой этот рассказ, и как он отреагировал? Известно, что с 1888 г. граф был знаком с творчеством Чехова и высоко ценил его прозу, а в 1895 г. писатели познакомились лично [155]. Но попадалась ли Толстому на глаза “Жалобная книга”, вышедшая в 1884 г. в журнальной публикации, и обсуждали ли они с Чеховым проблему деепричастий в русском языке – вероятно, останется тайной, покрытой мраком.

В итоге несогласованный деепричастный оборот так и не стал нормой в русском языке. Но это не значит, что сейчас у нас нет синтаксических иностранных заимствований. Современный русский синтаксис – продукт длительного взаимодействия книжного церковнославянского языка, разговорного русского и западноевропейских литературных языков, в первую очередь того же французского. Эксперименты по созданию нового литературного синтаксиса продолжались два столетия – с XVIII по XIX в. Многие из конструкций, характерных для литературы той эпохи, сейчас покажутся громоздкими, манерными или старомодными. Например, Карамзин допускал такие обороты:

…из политических стихов можно и должно сделать другое употребление (прости мне сей галлицизм) …

…разве ты не знаешь, какое участие беру я в судьбе его…

…никто конечно не берет живейшего участия во всех твоих приятностях…

Мысли мои о любви брошены на бумагу, в одну минуту… [156]

Все это кальки с французского: faire usage de (quelque chose); prendre part à (quelque chose), jeter sur le papier (les pensées, les idées etc.). Последующая история этих синтаксических оборотов сложилась по-разному. Первому было суждено отмереть как в русском, так и в самом французском: современные французы пользуются глаголом utiliser. Оборот faire usage, нормативный в литературе XVIII–XIX вв., ныне попадается разве что в напыщенных религиозных проповедях. Однако он сохранился… в английском языке. Современное английское выражение to make use of (something) – не что иное, как калька с французского, существующая по меньшей мере со времен Шекспира.

Остальные две конструкции живы во французском и сохранили там неизменный вид, а вот в русском претерпели эволюцию. Мы теперь говорим не брать участие, а принимать участие – этот вариант существовал еще при жизни Карамзина, который сам употребляет его в “Истории государства Российского”, а к 1840-м гг. глагол принимать окончательно победил [157]. К тому же этот оборот в современном русском языке утратил значение “проявлять эмпатию”, и за ним осталось только одно значение – “вовлеченности в какое-то действие”. И это еще не все: выражение принимать участие в наши дни утрачивает статус литературной нормы. Оно все больше воспринимается как принадлежность суконного канцелярита. Из литературного языка его фактически вытеснил глагол участвовать. А вот в английском прямо наоборот – глагол to participate воспринимается как более канцелярский, чем синтаксическая калька с французского to take part. Английский глагол to participate используется преимущественно в деловой литературе, тогда как у оборота to take part сфера употребления гораздо шире. Если носитель английского языка захочет спросить, участвуют ли ваши дети в школьных мероприятиях, он, скорее всего, употребит оборот to take part.

Аналогичное происхождение имеет наш оборот принимать ванну. Это калька с французского prendre un bain, и раньше говорили брать ванну. Возможно, вы читали “Детство Темы” Н. Г. Гарина-Михайловского. Вспомним третью главу:

– Сегодня дети берут ванну, – сухо перебивает мать. – Двадцать два градуса.

Если учесть, что повесть автобиографическая, а герою восемь лет, то действие происходит около 1860 г. Выражение принимать ванну тогда было новшеством – оно впервые появляется в 1850-е гг., а распространенным становится лишь к концу XIX столетия. Повесть “Детство Темы” вышла в 1892 г., когда уже бытовал вариант принимать ванну, однако вариант брать ванну характерен для мемуарной литературы этого времени: люди еще помнили, как было принято говорить несколько десятилетий назад. Гарин-Михайловский здесь изумительно точен. Всем бы нынешним литераторам, описывающим быт и нравы тридцатилетней давности, такую точность!


#Панталоныфракжилет

Вариант с глаголом брать окончательно вымер к 1930-м гг. и со второй трети прошлого столетия больше не встречается (если только, может быть, где-то в эмигрантской литературе, где консервировались многие элементы языка XIX в.). Теперь мы принимаем ванну, а не берем. Ну и, как всегда, дословную кальку этого выражения сохранил английский – to take a bath.

Любопытно, что фразеологизм принимать солнечные ванны – тоже калька с французского, но французский допускает единственное число: prendre un bain de soleil. Правда, на современный русский слух это выражение, пожалуй, воспринимается как устаревающее или манерное – в нейтральной речи мы скорее употребим глагол загорать. А вот в английском на сей раз аналога нет. Англичане не калькируют это выражение, а переводят его специально сконструированным глаголом to sunbathe (букв. “солнцекупаться”). Тень Шишкова завистливо вздыхает… Но о фразеологизмах – в другой главе.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация