— Яна тогда подрабатывала на станции скорой помощи, и поздно возвращалась одна через сквер. На неё напали трое бандитов, ограбили и избили.
— Сильно избили? Она сказала, что несколько раз ударили.
— Сотрясение, хоть и лёгкое, перелом руки и разбитые губы и бровь.
Твою ж мать. Таранка замолкает, и я тоже молчу. Чувствую, как злость на уродов начинает крушить кости. Я найду тварей и буду выдирать их гнилые зубы медленно по одному, пока свиньи не начнут ссать от боли кровью.
— Лиза, скажи, — говорю ровным голосом, надеясь, что подруга подтвердит слова Фоминой. — Они её изнасиловали?
— Нет. Но…
И дальше мой мозг от её рассказа тонет в чёрной жиже бешенства и ненависти. Даже медленное расчленение не сможет утолить этот голод, это желание наказать, стереть с лица земли. Костяшки белеют на сжатых на руле пальцах. Кажется, будто машина тоже сейчас взмолится просьбой отпустить.
Ненавижу.
Им пиздец.
— Почему они её отпустили? — слышу свой голос как из могилы.
— Яна говорила, что из кустов выскочила огроменная псина и накинулась на уродов. Одному вцепилась в лицо, щёку откусила вроде бы. Пока придурки спасали своего товарища, Янка смогла убежать и добраться до стоянки такси.
Откушенная щека — уже примета. Отлично.
— А что полиция? Хотя бы пса нашли?
— Мне кажется, не особо они и старались. Сквер давно имеет дурную славу, но никто особо ничего не предпринимает.
— Так какого же хера она там попёрлась одна?
— Саша не успел, — Лиза пожимает плечами, а в моей голове имя блядского рафинированного пидора начинает гореть красным. — А Янка такая Янка. Решила, что и сама справится.
Всё что я хотел узнать — узнал. Пора вернуть офтальмологшу домой. Предупредил, что бестолочь не должна знать о нашем разговоре. Таранка покривлялась, но согласилась.
— Если что-то случится — звонишь мне, поняла? — останавливаю машину за углом дома.
— Ладно. Только теперь я чувствую себя предательницей. Подруги так не поступают, понимаешь? Хотя о чём это я? Тебе же срать на подобные вещи, да, Шевцов?
— Именно. Дуй, давай, домой.
— Катись уже, придурок.
— И ещё, — говорю уже вслед. — Ты, когда булки качаешь, если хочешь рельефную фактуру, выполняй всё медленнее. В этом отличие женских и мужских тренировок.
Сначала таранка смотрит удивлённо, а потом тычет мне фак и быстро улепётывает. Правильно, а то я могу и выйти. И прости, Сева, чуть не сдал тебя с твоими камерами и влажными фантазиями.
Теперь надо домой. В тишине своего нового обиталища подумать, что делать со всей этой хернёй дальше.
17
Последние две недели прошли в сумасшедшем темпе. Работа, работа и ещё раз работа. Дневные смены и ночные дежурства слились в единую какофонию, а всё потому, что Зоя Ивановна укатила на симпозиум в северную столицу, и мне пришлось отдуваться за двоих. Но вот наставница вернулась, а я теперь с нетерпением ожидаю свои два полноценных, законных выходных.
— Ян, — в ординаторскую протиснулась голова Копыловой. — Там тебя Звягин из нашего отделения ждёт, говорит, ты ему разговор обещала.
Я подвожу глаза к потолку. Этот Звягин просто неуёмный стареющий прилипала.
— Скажи, что психиатр к нему вопросов не имеет, пусть передаст с медсестрой выписку на печать и подпись.
— Так, может, сама ему и скажешь?
— Нет! — сбавляю тон и умоляюще смотрю на подругу. — Нет, Лиза, пожалуйста, избавь меня от него.
— Должна будешь, — подруга искристо улыбается и подмигивает. — Ты домой сейчас? Есть планы на вечер?
— Да, есть — мечтательно улыбаюсь. — Ты, лайт-пиво и пицца.
— Фу, Фомина, какие вредности!
— Ты обещала чит-мил в обществе подруги!
Лизка дразнится, высовывая язык, но соглашается. Только предупреждает, что приедет позже, потому что Миронов, истинная сволочь, свалил с какой-то медсестрой в кафетерий, а все документальные тяготы свалил на Лизку.
Разобравшись с оставшимися историями и подписав выписку Звягина, я засобиралась домой. Вымыла кружку, убрала её в шкафчик подальше, а то кто-то в последнее время повадился пить из неё чай. Повесила на плечики халат и выключила компьютер.
Уже когда я выходила из ординаторской, в сумке ритмичной мелодией отозвался мобильник. Покопавшись, я выудила смартфон и с радостью обнаружила, что звонит Виктор. С ним мы как-то в последние пару лет общались больше, чем с мамой.
— Да, дядь Вить, — я прижимаю плечом телефон, а сама пытаюсь набросить плащ. Время поджимает, и хотелось бы ещё успеть в булочную возле рынка.
— Привет, ягодка, ты отработала? Или снова за всю больницу работаешь?
— Нет уж, — смеюсь. — Довольно с меня уже, уже выбегаю.
— Янка, я тебя сейчас заберу. Уже подъезжаю.
— Хорошо.
Я сбрасываю звонок и топаю к лифту. Голос у Виктора спокойный, значит, ничего плохого не случилось. Может, просто мимо по делам фирмы ехал.
На улице я глубоко вдыхаю. После стойких больничных запахов свежий осенний воздух кружит голову. Осень уже, однозначно, берёт своё, и приходится запахнуть плащ плотнее, прячась от пронизывающих порывов. Недавно прошёл дождь, и влага пробирается за пазуху, заставляя поёживаться. Но в целом приятно оказаться на улице после почти десяти часов пребывания в помещении.
«Ленд Крузер» отчима тормозит прямо возле ворот госпиталя. Виктор открывает заднюю дверь и улыбается.
— Здравствуй, Степан, — залезаю в тёплый салон и здороваюсь с водителем. — Дядь Вить!
Мамин муж, ставший мне настоящим родителем, даже большим, наверное, чем она сама, крепко сжимает меня в объятиях и целует в макушку.
— Привет, малявка, — добродушно улыбается. — Всех психов вылечила?
— Как грубо! Тем более, это не психиатрическая лечебница, а военный госпиталь!
— Ладно-ладно, — Виктор примирительно поднимает ладони. — Прости, защитница.
Машина выезжает на трассу, и мы с Виктором обсуждаем последнюю поездку к его матери в небольшую деревеньку. Светлана Матвеевна — замечательная женщина, бодрая и активная в свои годы, оказывается, недавно звонила и передавала мне привет.
— Яна, у меня к тебе дело, — отчим немного смущённо трёт бровь.
Я смотрю вопросительно, и внутри становится как-то тревожно.
— Мы с Наташей сегодня улетаем в Цюрих на важные переговоры по предстоящей сделке. Самолёт уже через полтора часа.
— Так.
— Я только что из клуба, где работает Лёша, был у него и дома — не застал ни там, ни там. И телефон отключён.
