— Я спрошу ещё раз, ты правда этого хочешь?
В ответ я просто киваю и встаю, отхожу на несколько шагов назад. Алексей инстинктивно подаётся за мной. Совсем немного, но это даёт мне дурманящее ощущение, что я тоже влияю на него, что имею власть над этим необузданным огнём по имени Алесей Шевцов.
Атмосфера между нами накаляется, становится тягучей, словно плазма. Дыхание тяжелеет, заставляя грудь вздыматься выше. У обоих. Возбуждение от одних только взглядов…
— Сними платье, — голос у Алексея хриплый.
Я подцепляю пальцами подол трикотажного тёплого платья и тяну его вверх, стаскивая через голову, а потом отбрасываю в сторону. Шумный выдох и, клянусь, скрип зубов, говорит о том, что бельё, подаренное подругой, пришлось Шевцову по вкусу.
— Блядь… — не удерживается Лекс, но я не обижаюсь на грубое слово. Восторг в его глазах компенсирует емкое немногословье.
Делаю шаг вперёд и застываю. Я жду инструкций. Конечно, я понимаю, что именно нужно делать, хоть и в общих чертах, но игра уже началась. Он говорит — я слушаюсь. И будь я проклята, если сама не кайфую от этой игры.
— Встань на колени.
Вздрагиваю. Вот оно. То, что мне снилось, чего я так боялась. Раньше в моих снах это были голоса насильников из сквера, но потом всё изменилось, и я перестала бояться.
Я выполняю. Смотрю на Алексея снизу и тону в мраке его глаз. Потустороння тьма, горящие искры пьянят и затягивают в водоворот.
— Прикоснись.
Я опускаю ладонь на вздыбленную ширинку. Твёрдая эрекция ещё раз убеждает меня в том, что выбор одежды был правильным.
Шевцов помогает мне высвободить себя и впервые за время нашей близости я прикасаюсь к нему. Это волнует и будоражит. Твёрдый как сталь орган покрывает нежная, словно шёлк, кожа. Я обхватываю его ладонью и медленно скольжу. Алексей направляет меня своей рукой. И мне нравится то, что я чувствую под пальцами. Теперь же я понимаю, что означает власть женщины над мужчиной, какова она.
— Открой рот, Яна.
Сухость во рту внезапно проходит. Я размыкаю губы и немного подаюсь вперёд. Он меня не вынуждает, я сама хочу.
На вкус он необычный. Приятный и очень нежный. Поначалу я действую несмело, прислушиваясь к реакции. Судорожные вздохи подтверждают, что я иду в нужном направлении. Это придаёт смелости.
Вскоре Алексей запускает пальцы мне волосы, немного сжимает их и сам начинает толкаться навстречу. Так сложнее, но я готова учится. Готова платить той же нежностью, которую дарит мне он. Да и что греха таить, моё насквозь промокшее бельё свидетельствует о том, что мне и самой нравится.
— Всё, пиздец, — вырывается гортанный рык у Шевцова, — ты с ума меня сводишь, Снежинка, я рехнусь с тобой…
Он вынуждает меня подняться, рывком подхватывает под бёдра и несёт на кровать. А потом сторицей возвращает за мою смелость и готовность учиться новому.
42
Не знаю, в какой момент сладкая дрёма захватила меня в плен. И сейчас я выныриваю из неё. Сладко и легко. Пиздец, скоро мне станут сниться кисельные реки и зефирные берега.
Чувствую, как тоненькие пальчики Снежинки пробегаются по коже спины. Как раз там, где набита её тёзка.
Напрягаю вытянутые руки, растягивая мышцы спины. Больно, твою мать. Этот бородатый хрен прилично приложил меня вчера.
— Ты проснулся? — слышу лёгкий шелест её голоса.
Эти нежные звуки выходят из… Чёрт… её рот. И недавнее тихое и несмелое «ты научишь меня?» Это далеко не первый мой минет, и уж точно не самый искусный. Были женщины, ласкавшие мой член куда как более профессионально, но я не помню таких поглощающих трепетных ощущений. Когда всё нутро выворачивает только лишь от близости её дыхания там. Теперь я знаю, что такое хотеть не просто ощущений, а желать пережить их с конкретным человеком.
Вчера, когда Ирка влетела ко мне в раздевалку, когда адреналин ещё кипел в крови, будоража и возбуждая, я просто сорвался. Схватил её за шею и прижал к стене, моментально ощутив стояк. Но вдруг в голове что-то щёлкнуло, надтреснуло. Нет! Нельзя.
— Уходи, Ирина! — бросил я и отпустил её.
Угомонить в себе демона, разбуженного запахом боя и крови было чертовски сложно, но у меня была маленькая белокурая причина, которая ничего не подозревала и спокойно себе дежурила в госпитале. Маленькая, невинная и очень веская причина.
— Я же знаю, что тебе нужно, Лёша! Ну же…
— Ирка, отвали. Ты не вовремя.
Девушка изменилась в лице, но порочное выражение в глазах сморгнула.
— Я же думала, что ты погиб, Шевцов, что сгинул в своей армии. Ты мне ведь так ни разу и не позвонил, даже сообщения не прислал, — в голосе искрит старая обида. И где ты, Ирка, сейчас взялась?
— Ты серьёзно? — прикладываю полотенце к разбитой брови. — Ира, мы расстались ещё до выпускного. И я ещё раз повторю: ты немного не вовремя. К тому же у меня есть девушка. Так что…
— Да, Антон мне сказал, что ты с той простушкой, со своей сводной сестрой. Это ведь из-за неё наши пути разошлись? Да?
В раздевалку вошёл Ермолай и зло посмотрел на мою гостью.
— Что ты здесь забыла, Ира?
— Вот и я понять не могу, Антошка, что тут забыла твоя девушка. Забери её уже отсюда.
Сморщив свой аккуратный носик, Ряполова вылетела из раздевалки, оставив нас с Ермолаенко вдвоём. Сердце уже стало стучать ровнее, а напряжение в мышцах отходило, отдавая тянущей болью. Мне вдруг стало смешно.
— Чего ржёшь, Лекс? — спросил как-то уж слишком хмуро Ермолай, хотя должен же был радоваться. Первый этап пройден.
— Антошка, тебе всегда хотелось иметь то, что было у меня. Ты даже бабу мою пользованную подхватил.
— Пошёл ты. Мы с Иркой не встречаемся.
— Конечно нет. Ты просто трахаешь её. Интересно, а она так и продолжает представлять меня?
По шее Ермолая поползли красные пятна гнева. Давай, Тоха, покажи свою шакалью морду. Дай мне повод выбить из тебя дерьмо.
Стоп, Шевцов. Вспомни, зачем ты здесь.
Я выдыхаю и отхожу. Это блядский базар пора заканчивать.
В общем-то вчера на этом мы и закончили, и я собирался выспаться, чтобы Снежинка не видела меня таким помятым. А потом позвонил консьерж и предупредил о гостье.
Яна убирает руку, и я чувствую, как в воздухе появляется напряжение.
— Что случилось? — переворачиваюсь и натыкаюсь на её сосредоточенный взгляд. — Хочешь попробовать ещё что-то новенькое?
На улице ещё темно, но даже в свете, падающим из кухни, я вижу, как рдеют её щёки. Она закусывает губы, но потом поднимает на меня серьёзный взгляд.
— Не молчи, Яна.
