Дэвину удалось улыбнуться. Те люди, которые осеняли лица знаком круга и едва не мочились в штаны от страха при его появлении, теперь бьют поклоны в храмах — и это тоже совершенно искренне. Как переменчиво людское мнение, надо же. Для этого надо всего лишь убить дракона.
— Надеюсь, что оно будет скорым, — произнес Дэвин и понял, что на сегодня с него хватит разговоров: вместо голоса вырвался сип. Перед глазами все поплыло, и он откинулся на подушку.
— О, разумеется! — преувеличенно весело откликнулась Тесс. — Его величество сегодня отправит тебя с супругой в Элонгар. Говорят, что тамошний климат целителен для волшебников.
Дэвину захотелось рассмеяться. Быстро же действует государь. Очень быстро.
— Благодарю за заботу, ваше величество, — прошептал он и закрыл глаза.
Кормак нашел выход, который устроит всех, и его самого в первую очередь. Элонгар был страшной глушью, которая поглотит всю память о неудавшемся сыне. Государь был на диво предусмотрителен. Сегодня народ молится за здравие героя и спасителя, а завтра начнет задавать вопросы о том, почему бы не вернуть этого героя в очередь на престол. По праву рождения и по воле народной — была такая старая формула, почти забытая, но не отмененная.
И то, что жена этого героя — дочь казненного мятежника, тоже придется людям по нраву. А вот его величеству — нет. Поэтому героя отправят на край света. Пусть поправляет здоровье и не высовывается. Скоро все обо всем забудут под грузом насущных проблем.
Он не услышал, как подошла Джемма, — почувствовал, как его взяли за руку.
— Как я и обещал, — произнес Дэвин. — Мы отправляемся в изгнание.
Стараниями дворцовых врачей уже к обеду Дэвин мог сидеть, на его лице появился румянец, а взгляд прояснился — этого было достаточно, чтобы к трем часам пополудни его и Джемму доставили на вокзал и погрузили в специальный поезд. Один из вагонов был превращен в уютную спальню; когда слуги устроили Дэвина в кровати, то Джемма заметила на столике свежую газету — передовица сообщала о том, что героический победитель дракона отправляется на Дальний Север, поправлять здоровье в исконно магических землях.
Вторая страница была посвящена тому, как тушу дракона разделывают для Министерства магии. На последней краткая заметка сообщала о бракосочетании его высочества Дэвина и Джеммы Эвилет — рядом со статьей о том, что в Абервилле состоится выставка знаменитого художника Матиаса Штрубе, который уже несколько месяцев работает на севере.
Джемме сделалось противно. Устроившись в маленьком кресле в углу, она смотрела, как вокруг Дэвина суетятся слуги, и думала о том, как ее жизнь в очередной раз изменилась. Несколько дней назад она была рабыней. А сейчас — ее светлость, супруга принца. Крошечную заметку о ее свадьбе все знакомые зачитают до дыр. Бывшие подруги и бывший жених, которых волшебное яблочко изваляло в конском навозе и грязи, мигом забудут все свои обиды и сделают все, чтобы вернуть дружбу.
Дэвин теперь был народным героем. Семья такого человека способна поднять до недосягаемых высот.
— Все готово, ваша светлость.
Джемма сперва не поняла, к кому слуга обращается с таким почтением. Дэвин задремал в кровати, поезд готов был отправляться на Дальний Север. Из уроков географии Джемма помнила, что Элонгар, старинная королевская резиденция, находится в такой дикой глуши, которая способна похоронить любого героя и любую историю.
«Хорошо, что нас ссылают. А могли бы и подушкой придушить и сказать, что герой и спаситель скончался от ран, — подумала Джемма и сразу же поняла: — „:Ваша светлость“ — это теперь я».
Ей сделалось как-то неловко. Слуга по-прежнему смотрел на нее, почтительно склонив голову.
— Спасибо, — кивнула Джемма. — Когда отправление?
— Через пять минут, ваша светлость, — ответил слуга с тем же искренним уважением.
Джемма подумала, что к их семье действительно будут относиться с пиететом. Убийца дракона, который сочетался законным браком с дочерью бунтаря, что отдал жизнь за народное счастье. Поэтому их и ссылают.
— Благодарю вас, — сказала Джемма. — Если что-то понадобится, я позову.
Слуга поклонился и вышел.
Джемма посмотрела в окно: перрон был пуст, если не считать нескольких вокзальных служащих, занятых таблицей с расписанием. Вроде бы никто не пришел проводить изгнанников, но Джемма понимала, что за королевским поездом сейчас следит множество глаз. Скоро его величеству Кормаку доложат, что сын, угроза для его престола, наконец-то отправился прочь из столицы, и королевская семья вздохнет с облегчением.
Вагон мягко вздрогнул, качнулся и едва заметно отплыл от вокзала. Джемма смотрела, вспоминая, как давно, в детстве, они с мамой уезжали на юг — отец провожал их, шел по перрону и мягко махал рукой. Воспоминание было похоже на сон — добрый, тихий, который давно забылся, а теперь вдруг вспомнился…
Поезд набирал скорость. Дэвин спал. В дверь легонько постучали, и слуга вкатил столик с накрытым обедом. Только теперь, посмотрев на фарфоровую супницу с ароматным свекольником и большое блюдо с жареной курицей в окружении овощей, Джемма поняла, насколько проголодалась.
— Дэвин, — негромко позвала она, — будешь обедать?
Он не откликнулся. Во сне его лицо по-прежнему было усталым и строгим, и Джемма вдруг подумала о своем новоиспеченном муже с искренней жалостью и пониманием. Он рисковал жизнью, чтобы спасти город, — а его вышвырнули, едва он пришел в себя. Он сделал своей законной женой девчонку, которую знал всего пару дней, — и поступил так, чтобы защитить ее.
Джемме захотелось плакать.
— Что там? — услышала она шепот.
Дэвин открыл глаза, и его взгляд был спокойным и живым.
— Свекольник и курица, — ответила Джемма. — Как ты себя чувствуешь?
— Лучше, — улыбнулся Дэвин и попробовал сесть. Джемма бросилась было ему на помощь, но он остановил ее предупреждающим жестом.
— Я сам, — сказал Дэвин и, сумев-таки сесть, откинулся на подушку. — Давно мы едем?
— Четверть часа. — Джемма подкатила к кровати столик с едой и спросила: — Что будешь?
Дэвин попросил супа и резко отказался от предложения Джеммы покормить его. Она налила свекольника в глубокую тарелку и сказала:
— Я понимаю, что твоя гордость не велит тебе чувствовать слабость. Но сейчас не тот момент, чтобы быть таким упрямым.
Дэвин посмотрел на нее и вдруг рассмеялся так, словно Джемма сказала ему что-то уморительное.
— Это не гордость, — ответил он на ее вопросительный взгляд. — Это желание скорее подняться на ноги. А значит, не надо жалеть себя и давать спуску.
Джемма решила не спорить.
На обед ушло чуть больше часа — за это время поезд успел покинуть равнинную часть страны, и нить железной дороги потекла среди лесов, озер и болот. Солнце дотрагивалось до верхушек сосен, в кронах деревьев перепархивали с ветки на ветку птахи, а однажды Джемма заметила огромного лося с разлапистой короной рогов, который вышел посмотреть, может ли поезд стать его соперником на время гона.