— Джемма Эвилет продана его высочеству Дэвину за две тысячи крон! — зычно провозгласил ведущий и ударил в гонг.
В ту же минуту Джемма лишилась-таки чувств и рухнула на сцену. Помощники быстро подняли ее и унесли куда-то за кулисы. К Дэвину подошел распорядитель и, низко поклонившись, произнес:
— Ваше высочество, прошу со мной.
Дэвина провели в малый зал — там над Джеммой хлопотали слуги, приводя ее в чувство. Господин в темно-сером сюртуке по чиновничьей моде, который производил расчеты и выписывал чеки на покупку, смотрел на девушку с искренним сочувствием. Она была дочерью врага государства, но не заслуживала того, чтобы попасть в руки Дэвина. Ни одна живая душа не заслуживала такого ужаса.
— Две тысячи крон, ваше высочество, — напомнил он.
Дэвин вынул из кармана тонкую книжку и, устроившись за небольшим столом для расчетов, принялся выписывать чек. Джемма пришла в себя — глубоко вздохнула и прошептала:
— Господи, это невозможно…
Их взгляды встретились, и Дэвин подумал, каким она его видит. Слишком высокий, с длинными руками и ногами, с растрепанными черными волосами и хмурым лицом, он действительно пугал. Так было, сколько он себя помнил, и Дэвин успел привыкнуть к этому, но сейчас ему сделалось не по себе.
— Возможно, сударыня, — холодно откликнулся он и вырвал страничку из чековой книжки. Господин в темно-сером принял ее с низким поклоном и передал Дэвину заранее заготовленное свидетельство о собственности, в которое каллиграфическим почерком было вписано его имя. — Вам легче?
Губы Джеммы дрогнули. Дэвин подумал, что она — гордячка. Тонкая, хрупкая, упрямая гордячка — вон как глаза сверкают. Поборола первый страх, справилась с ситуацией и теперь не собирается сдаваться просто так. Да, она стала вещью, но в душе осталась свободной и непокоренной.
— Да, сударь, — ответила она ему в тон. — Мне легче, благодарю вас.
Господин в темно-сером не сдержал изумленного восклицания. Называть принца крови «сударь» было как минимум дерзко, а вообще-то очень опасно. Но Дэвин лишь улыбнулся.
— Раз так, тогда идем. Мой экипаж у входа.
Силы и желание сражаться покинули Джемму, когда они сели в экипаж и кучер хлестнул лошадей. Теперь она вещь. Рабыня. И не нужно объяснять, что бывает с дерзкими рабами, — Джемма прочла немало книг, чтобы понять: теперь она полностью зависит от настроения своего хозяина.
Она снова посмотрела на него. Дэвина — обязательно шепотом и с оглядкой — называли Принцем-вороной, королем без короны. Он был старшим сыном королевской четы, но, узнав о том, что ребенок — сильнейший маг, король Кормак тотчас же удалил его из очереди на престол.
Темноволосый и светлокожий, с карими глазами и острыми чертами лица, Дэвин в самом деле напоминал ворону — такую же, как на обложках страшных сказок. Джемме не хотелось думать о том, что случится, когда они приедут в его дом. Она прекрасно понимала, какова будет участь рабыни, и постаралась задвинуть эту мысль куда-нибудь подальше. Если об этом думать, то успеешь лишиться рассудка до того, как все начнется.
— Вы бледны, — заметил Дэвин, глядя, впрочем, не на Джемму, а на улицу. Она невольно поблагодарила его за это: когда Дэвин смотрел на нее, все в ее душе начинало звенеть и дрожать, к сердцу подкатывала боль, и горло стягивал ужас, не позволяя дышать.
— Я не вижу себя, — ответила Джемма. — Может быть, и бледна.
Всю ее одежду по-прежнему составлял полупрозрачный плащ, и это тоже было больно. Джемму воспитывали так, что открыть свое тело можно только будущему супругу — и сегодня ее увидела вся столица. Она знала многих, кто назначал за нее цену. Эти люди приходили гостями в дом ее отца, эти люди считались друзьями семьи, только у них хватило ума, чтобы не участвовать в перевороте.
И они видели ее почти обнаженной. Хотели купить. Это было настолько цинично и жестоко, что Джемме стало больно дышать. Она понимала, что никто из прежних друзей не купил бы ее, чтобы освободить. В такие дни люди будут всячески подчеркивать свою преданность королю, чтобы их дети не оказались на аукционе.
Ей хотелось плакать. Уткнуться лицом в ладони и выплеснуть из себя всю эту боль и грязь.
Дэвин неожиданно протянул к ней руку, и Джемма шарахнулась от него в сторону, забилась в угол, испугавшись, что сейчас-то, в экипаже, все и случится. Но он лишь усмехнулся, и Джемма, опомнившись от накатившего ужаса, увидела, что Дэвин протягивает ей белоснежный носовой платок.
— Да не тряситесь вы так, — устало посоветовал он. — Я вас не съем. И не сделаю с вами ничего предосудительного, можете мне поверить.
Джемма взяла платок, провела им по щеке. Дэвин оценивающе рассматривал ее, и Джемма чувствовала его взгляд, как осторожное прикосновение к коже. Ей казалось, будто он способен проникнуть в ее мысли и в те потаенные глубины сердца, которые она закрывала сама от себя и боялась туда заглядывать.
— Но вы мне пригодитесь, — уверенно сказал Дэвин. — Во многом наша с вами встреча — веление судьбы. Вы верите в судьбу, Джемма? В рок?
Джемма горько усмехнулась. Силу судьбы она познала на собственном опыте. Еще каких-то два месяца назад ее прочили в жены Алексу Абигалю, сыну одного из крупных чиновников. Он не был ее второй половинкой — но считался хорошей партией, которую было бы очень глупо упустить.
Но теперь ее отец мертв, сама она — рабыня, а Алекс, который так пылко клялся ей в любви, держа за руку и глядя в глаза, с ужасом отрекся от былых чувств и отношений. О да, она верила в судьбу!
— Да, — кивнула Джемма. — Да, верю.
Экипаж въехал в высокие резные ворота и вскоре остановился у белостенного особняка в стиле Первой республики: высокие окна, колонны, кружево балконов — все наполнено воздухом и солнечным светом, все так и дышит жизнью. Джемма никогда бы не подумала, что самый страшный волшебник страны живет в таком чудесном месте. Дэвину больше подошел бы черный замок с башнями, похожими на костлявые пальцы, что царапают синее горло неба, и чтобы внутри все заросло паутиной и пылью. Волшебники, о которых читала Джемма, жили как раз в таких пугающих и таинственных местах. А здесь, казалось, не было никакой тайны, просто дом, подходящий джентльмену высокого происхождения, который не имеет отношения к темной магии.
Расторопно подбежавший слуга открыл дверь экипажа и удивленно вытаращил глаза на Джемму. Должно быть, его хозяин прежде не привозил сюда девушек в рабских плащах. Дэвин протянул руку, на которую Джемме пришлось опереться, и, когда она вышла из экипажа, произнес:
— Так вот, что касается вашей участи, Джемма. Вы знаете, кто я?
— Самый могущественный темный маг за всю историю, — выдохнула Джемма. «Тот, кем пугают детей так, что они потом мочатся в постель», — мысленно прибавила она, но, разумеется, не сказала об этом вслух.
— Совершенно верно, — кивнул Дэвин. Он не выпустил руку Джеммы — так и повлек ее к гостеприимно распахнувшимся дверям. — Но любую магию требуется подпитывать, и сила невинной девы подходит для этого лучше всего. Вы ведь невинны, Джемма?
