Теплая волна ударила Дэвина в лицо. Запах крови оглушил так, что на несколько минут Дэвин снова рухнул в беспамятство. Опомнившись, он мог думать только об одном: Джемму убили. Вороний король убил Джемму.
Он открыл глаза и увидел, что стоит на ступенях своего дома. Белая ночь сменилась днем, и Дэвин знал, что в мире, в котором существует Вороний король, день и ночь крутятся в безумном хороводе и, в общем-то, не имеют значения.
— Зачем ты меня сюда привел? — спросил Дэвин.
Не мог же Вороний король вернуть его просто так, по доброте душевной.
Потом он увидел два девичьих тела — раскинутые руки, растрепанные косы, нарядные платья с алой вышивкой, раскрытые раны на тонких шеях и кровь, очень много крови.
— Семь дев, — сказал Вороний король голосом Дэвина.
Шагнул по ступеням — плащ, потянувшийся за ним, казался клоком тьмы. Дэвину казалось, что он видит, как в этой тьме плывут и дымятся чужие, дикие созвездия. Потом он увидел Артура — тот стоял чуть в стороне и с каким-то презрением косился на Штрубе.
Художник замер, бессильно уронив руки. С ножа, которым он точил карандаши, падали капли крови. Вороний король улыбнулся, и эта улыбка отдалась знобящей болью в душе Дэвина. Он чувствовал свое лицо и тело и понимал, что они не принадлежат ему.
— Остался багряный всадник, — напомнил Артур.
Дэвин обернулся к нему, протянул руку и подцепил его подбородок золотыми когтями. Над головой Артура поплыли мелкие синие звезды, и он улыбнулся так, словно сейчас испытывал непостижимое блаженство.
«Джемма, — подумал Дэвин. — Он не тронул Джемму».
— Они вернутся, — мягко ответил Вороний король, и Дэвин почувствовал, как в его груди ожило и задрожало яблоко.
Вороний король запнулся, дотронулся до груди, и Дэвин с искренним торжеством понял, что он растерялся.
Каждое хрустальное яблоко выплыло из рук Создателя. Оно несло в себе отпечаток его силы и любви. Должно быть, Вороний король впервые почувствовал свою уязвимость, потому что в мире было то, что могло отправить его во тьму.
Дэвин не верил в то, что Создатель, который давным-давно ушел из мира, вдруг придет сражаться с Вороньим королем, но он знал, что высшие силы творят чудеса руками людей.
«Тебе не победить, тварь, — подумал он. — Тебе никогда не победить!»
Вороний король устало прикрыл глаза, и Дэвина вновь потянуло в ледяной мрак к темному озеру.
— Тебе не победить, — упрямо повторил он и услышал, как Вороний король ответил украденным горлом, языком и губами:
— Это мы еще посмотрим.
ГЛАВА 23
Здание архива, гулкое и пустое, наводило страх. Оно казалось покинутым храмом неизвестного божества, которое, скорее, было карающим, чем милующим. Поднимаясь следом за Вайной и Тернером по лестнице, Джемма думала о том, что изменения мира здесь кажутся еще острее. Она не знала, как описать свои чувства, но тени казались темнее и длиннее, а шаги — глуше.
Вайна провела их по черной лестнице на третий этаж: там она получила от Тернера еще одну золотую крону и сообщила:
— Вот, м’лорд, вам как раз сюда. Все бумаги по бунтовщикам свозили в эти хранилища. Но я не знаю, разобрали их или еще нет.
Джемме вдруг стало страшно. Она знала, что есть вещи, которые лучше не трогать. И боялась прикасаться к тому, что принадлежало отцу, потому что это могло окончательно разрушить ее жизнь. Ей захотелось рассмеяться. По воле Эдвина Эвилета ее жизнь и так лежала в руинах, Джемма понимала это, как и то, что информация в бумагах может убить ее любовь и память. Стереть все хорошее, что осталось от отца.
— Вы останетесь? — спросила она просто ради того, чтобы что-то сказать.
Собственный голос показался чужим, он осыпался на пол книжной пылью, и Джемма почувствовала, как запершило в горле.
Вайна открыла дверь в хранилище и сказала:
— Да, м’леди, конечно. Подам знак, если кто-то вернется. Старший архивариус может. Ну и вещи ваши заодно покараулю.
Это было сказано так, что Джемме не захотелось встречаться со старшим архивариусом.
Они вошли в хранилище и какое-то время стояли молча, глядя на десятки стеллажей, заставленных ящиками, коробками и папками.
Потом Тернер негромко спросил:
— Ты чувствуешь… — Он пощелкал пальцами, пытаясь подобрать слова. — Что-то неправильное. Как будто пропорции предметов изменились.
Джемма кивнула, машинально отметив, что после ее обморока Тернер перешел на «ты».
— Должно быть, это из-за землетрясения, — сказала она и, поежившись, добавила: — Не хочу представлять, что сейчас творится на севере.
— Ничего хорошего, известное дело, — ухмыльнулся Тернер. — Ладно, давай искать.
На их счастье, часть коробок была подписана. Они провели полтора часа, блуждая между стеллажами и заглядывая в ящики и папки. Потом Джемма внезапно поняла, что в хранилище стало холодно, слишком холодно для лета.
Она подошла к окну и, ахнув, воскликнула:
— Бен!
Тернер вылетел из-за стеллажей с такой скоростью, словно Вороний король уже схватил Джемму и надо было ее спасать. Потом он тоже посмотрел в окно и негромко, но очень забористо выругался. Джемма не сразу поняла, что после этого следователь обнял ее за плечи, а поняв, подумала, что благодарна ему за этот простой жест защиты и дружбы.
На улице шел снег. Густые серые хлопья с величавой размеренностью сыпались с неба, потерявшего свой цвет, и солнце плыло в этом дымном мареве, как лужица расплавленного олова. Окна выходили в маленький садик, окружавший королевский архив, снег укутывал зеленые деревья, и на миг Джемме показалось, что она сходит с ума.
Она сжала руку Тернера, лежавшую на ее плече, и следователь обеспокоенно спросил:
— Тебе плохо?
— Мне страшно, — призналась Джемма.
Ей чудилось, что над городом раскрываются черные вороньи крылья и издалека летит хриплое карканье.
Вороний король вышел в мир. Дэвин мертв. Еще две девушки, которых ему недоставало, тоже мертвы. Сейчас Джемма знала это абсолютно точно.
— Мне тоже, — искренне сообщил Тернер. — Не смотри туда. Будем искать дальше.
Им повезло через четверть часа: Тернер забрался по лесенке на одну из верхних полок и торжествующе воскликнул:
— Есть! Коробки Эвилета!
Он осторожно снял одну из них, поставил на пол и сделал шаг назад, позволяя Джемме снять крышку. В коробке лежали темные записные книжки — Джемма помнила их с раннего детства.
— Отец всегда писал в таких, — сказала она, и голос дрогнул. — Вел дневник…
На мгновение Джемме показалось, что сейчас она расплачется, однако ей удалось взять себя в руки. Она достала первую книжку — черный кожаный переплет оказался неожиданно холодным — открыла и увидела тексты северных песен, которые отец записал во время поездок.
