Губы Квинн тронула усмешка. Они были алыми – в точном соответствии со страшными слухами.
«Кровь!» – пронеслось в голове у Эша, и рот тут же наполнился неприятной горечью.
«Повернись и посмотри на меня».
Квинн вскинула голову и повернулась к нему.
Эш остолбенел, не вполне понимая, что происходит. На сцене стояла вовсе не Квинн Фокс, а Дороти, пускай в это было невозможно поверить. Правда, кожа у нее была куда бледнее, чем в их последнюю встречу. И волосы сменили цвет, став белоснежными. А лицо изуродовал жуткий шрам. Но это была она.
Губы у Эша задрожали. Он не знал, смеяться ему или плакать. Сперва его охватило самое настоящее ликование – подумать только, она здесь, он наконец-то ее нашел! – но его тут же сменило смятение. Зачем она притворяется Квинн Фокс? Он огляделся, гадая, заметили ли это остальные.
Роман продолжил свою речь, и толпа вокруг Эша радостно заулюлюкала. Дороти подошла к Роману и что-то зашептала ему на ухо.
Эш помотал головой. На самых задворках сознания проступили смутные тени. Тени воспоминания.
Вот он в Новом Сиэтле, лежит в постели после той злосчастной аварийной посадки. И видит, как Зора убирает за ухо белоснежную косичку. «Мне кажется, это как-то связано с воздействием энергии анила на мелатонин. Странно, да?» – говорит она.
Эш нахмурился и рассеянно нащупал точно такую же белоснежную прядь у себя за ухом. Возможно, у тех, кто пережил падение сквозь анил, белеет вся голова?
Его вдруг посетило осознание – такое ошеломительное, что он нервно попятился.
Дороти вовсе не притворяется Квинн Фокс.
Она и есть Квинн Фокс.
Затуманенный ум отказывался принять то, что отчетливо видели глаза. Не может такого быть! Дороти – никакая не Квинн Фокс! Квинн ведь суждено его убить, а Дороти ни за что бы не стала лишать его жизни… Это что же получается…
– Нет! – воскликнул он вслух, но шум толпы заглушил его голос, и никто его не услышал. – Нет!
Кто-то опустил руку ему на плечо и позвал его по имени, но Эш словно утратил дар речи. Он застыл на месте, точно пригвожденный, не в силах пошевелиться.
Выходит, сегодня он не влюбится в Квинн Фокс.
Потому что он уже в нее влюблен.
Давно и сильно.
11
Дороти
Дороти стояла на возвышении в углу огромного бального зала, изо всех сил стараясь скрыть смятение. Она была без маски – в самый последний момент решила ее не надевать.
Тем самым она хотела заявить всем о своем истинном «я», принять парадокс, лежащий в основе ее личности.
Прекрасная и уродливая. Дьявол и святая. Чудовище и спасительница.
Каждая из этих противоречивых характеристик верна. И так будет всегда.
В глубине души она надеялась еще и на то, что Эш придет на маскарад и, увидев ее, поймет, что он ей ни капельки не нужен. В конце концов она стала самой влиятельной фигурой в городе – и только благодаря себе. Это мелочно, если разобраться, но Дороти в душе возликовала.
И тут же всерьез начала переживать, не допустила ли страшную ошибку. От мыслей о том, что у нее в номере на туалетном столике лежит изящная серебристая маска, от которой теперь нет и больше не будет никакого толка, у нее нервно закололо пальцы.
Дороти вскинула голову, силясь вернуть себе былую уверенность. Свет в зале был ярким, почти ослепительным, и она скорее почувствовала, чем увидела огромную толпу гостей, собравшихся вокруг нее. Не сводящих с нее глаз.
Все эти бесчисленные и пристальные взгляды пробудили в ней нешуточное беспокойство. Еще до «превращения» в Квинн Фокс Дороти не любила толпу. Аферисты, как правило, стараются не привлекать к себе лишнего внимания. Ведь стоит только одному человеку заметить тебя и воскликнуть: «Вон та девчонка стащила у меня кошелек, ловите ее, ловите!» – и жди беды. Все кругом тут же начнут проверять свои бумажники, обнаружатся новые пропажи, а дальше… и представить страшно.
Словом, оказываться в центре внимания было попросту опасно. Но теперь у Дороти не оставалось выбора. Ее так и подмывало натянуть на лицо капюшон, но никакого капюшона у нее, конечно, не было. Она остро чувствовала свою уязвимость. Даже хрупкость.
«Улыбайся», – велела она себе.
Даже Дороти не стала бы спорить с тем, что бальный зал выглядел очень и очень эффектно. Именно она подала идею украсить его очаровательными вещицами из разных эпох. Не один день они с Романом потратили на то, чтобы выискать в прошлом такие вот диковинки, которых больше уже нигде не встретишь, – а все ради того, чтобы впечатлить горожан до глубины души.
– Важно начать аферу с демонстрации силы, – пояснила она Роману в самом начале подготовки. – Люди по природе своей склонны доверять тем, кто наделен богатством и властью. Если мы хотим переманить их на свою сторону, надо их поразить.
– Мы с тобой ведь не аферу задумали, – возразил Роман в ответ. – Мы на самом деле хотим помочь городу.
Но хоть цель их задумки и была искренней и благой, структурно она очень походила на аферу. Сперва надо было обозначить проблему, а потом убедить публику, что только они могут с ней справиться.
На то, чтобы посеять в умах людей нужные мысли, ушел почти год. И теперь все было готово.
Послышался взрыв аплодисментов, а потом Роман, ослепительно улыбаясь, взял Дороти за руку. Наконец вынырнув из своих размышлений, она услышала, как он заканчивает речь, которую они составили вместе.
– Те из вас, кто уже давно здесь живет, отлично помнят, что дела в городе пошли под откос задолго до мегаземлетрясения и потопа. Землетрясение 2073 года отняло у нас электричество, разрушило дома и погубило тысячи человек. Некоторые из нас лишились всего, что имели.
Толпа затихла, восторженно следя за его мыслью.
– Когда землетрясение 2073 года уничтожило наш дом и убило моих родителей, я был еще ребенком, – продолжил Роман. – Как и многие из вас, я вынужденно переселился в палаточный лагерь, разбитый на территории старого университета, и поверил в россказни власть имущих о том, что у них, дескать, все под контролем.
Дороти молчала. Она уже слышала об этом временном лагере, который еще называли «Палаточным городком». Именно там зародился Черный Цирк.
– Но нас с вами просто водили за нос, – продолжил Роман. – А люди тем временем погибали, так и не дождавшись обещанных лекарств, пищи, электричества, подачу которого с тех пор так и не наладили. Но сегодня власть перешла в другие руки – в руки людей, стоящих теперь перед вами. Настало время восстановить наш город.
Послышались одобрительный вой толпы и громовые аплодисменты. Роману даже пришлось повысить голос, чтобы перекричать этот шум.
