Но теперь он поймал себя на том, что тоскует по дрожащему деревянному настилу под ногами, по прикосновению ледяного ветра к щекам, по крикам толпы. Он обвел взглядом бар, и в памяти тут же пробудились воспоминания о том, как он впервые привел сюда Дороти, как удивленно округлились ее глаза, когда она переступила порог этого заведения.
А потом он подумал: а заговорила бы она с ним сегодня, если б увидела его на пристани, или нет?
От этих мыслей он сам себе стал ненавистен.
И эта ненависть лишь укрепилась, стоило ему осознать, что, даже если бы Дороти и словом с ним не обмолвилась, он бы не расстроился. Главное – увидеть ее лицо, а больше ему для счастья ничего и не нужно.
Иронично, ничего не скажешь. Последний год его преследовало лицо Квинн Фокс. Точнее, кромешный мрак под ее капюшоном. Отсутствие лица. Всякий раз, когда ее показывали по телевизору, он хмурился и отворачивался.
И теперь постоянно в его мыслях было ее истинное лицо, лицо Дороти.
Ему хотелось не то плакать, не то смеяться. Хотелось вновь ее поцеловать – так сильно, что губы запылали.
Эш покосился на дверь. Колено нервно подрагивало под столешницей. Может, пойти к ней прямо сейчас? Может, она его увидит?
– А что скажешь про дрожь? – спросила Зора. Напротив нее стоял стакан с водой, и она задумчиво скользила пальцем по его краю.
– Какую еще дрожь? – переспросил Эш, переключившись на нее.
– Когда «Черная ворона» влетела в анил, все задрожало, – уточнила Зора. – И когда вылетела, тоже. Ты что, не заметил? – спросила она, нахмурившись.
– Так нас уже давно трясет, – ответил Эш. – Когда мы с Чанди возвращались от Мака пару дней назад, было то же самое.
– Мы тогда чудом не утонули, – подтвердила Чандра и шумно отпила из бокала.
Уиллис взялся за следующую салфетку. У его нового творения уже обозначились плавники.
– А что, дрожь была особенная? – спросил он, подняв взгляд.
– Да вроде нет. Хм… Даже не знаю, – Зора достала из-за уха карандаш и задумчиво постучала по губам. – Но мне показалась странной.
Эшу вдруг стало стыдно. Вот о чем сейчас надо думать. О дрожи, землетрясениях, о спасении мира. А вовсе не о губах Дороти. Уши тут же запылали. И что на него нашло?
– Повторим? – спросил Уиллис, кивнув на его опустевший стакан.
Эш опустил глаза на книгу. Расчеты, темневшие на ее страницах, по-прежнему казались ему полной тарабарщиной, и он всерьез сомневался, что новая порция спиртного исправит дело.
Его снедала тревога. Хотелось поскорее сменить обстановку. Отыскать такое место, где ничто не будет напоминать ему о Дороти.
Он отодвинул стул и поднялся, сунув книгу под мышку.
– Пойду немного прогуляюсь, – сказал он друзьям. – Голову проветрю. Увидимся дома.
21
Дороти
7 НОЯБРЯ 2077 ГОДА, НОВЫЙ СИЭТЛ
– Друзья, не пытайтесь перенастроить свои телевизоры, – сказала Дороти, щурясь от яркого света прожекторов. – Мы взломали систему, и сейчас нас показывают по всем каналам. Рада сообщить, что наша миссия увенчалась успехом. Мы вернулись утром и привезли с собой двести сорок исправных солнечных панелей. Этого хватит, чтобы обеспечить электричеством центральную часть Сиэтла. Таких мощностей наш город не знал с самого мегаземлетрясения…
Дороти осеклась и напряженно всмотрелась в темноту, разлившуюся за прожекторами. Ей послышался скрип двери. Потом шаги и приглушенные голоса – она решила, что это Роман вступил с невидимым гостем в диалог.
На ладонях выступил липкий, холодный пот.
– Н-н-о это только начало, – неуверенно продолжила она. Ее выступление шло в прямом эфире, и просто прервать его она не могла. – Вы наверняка помните страшные дни после катастрофы и то, что в 2074 году местные больницы были разорены, а жизненно важные медикаменты – украдены. Множество жизней унесло не столько само землетрясение, сколько отсутствие необходимых препаратов и медицинской помощи. Люди погибают и по сей день. Завтра на рассвете мы снова полетим в прошлое. Мы вернемся в тот день, когда были разграблены больницы, и заберем лекарства, пока этого не сделали мародеры. И привезем вам.
Послышался шум помех, а потом эфир завершился.
– Как всегда, чудесно, – похвалил ее Роман, но она уловила в его голосе напряжение.
Приставив ладонь ко лбу, она всмотрелась в темноту, щурясь от яркого света прожекторов.
– Мы тут не одни?
Она различила черный силуэт, скользнувший за камерами, и уловила стук подошв по бетонному полу.
Нет, не подошв даже – а костылей.
А потом до нее донеслись негромкие и неспешные аплодисменты.
– Браво! – воскликнул Мак и вышел на свет. На нем был тот же костюм не по размеру, что и накануне, разве что со вчерашнего дня он успел чем-то его запачкать. Но повязка на ноге была свежей, без кровавых пятен.
– Так вы смотрели мое выступление? – спросила Дороти, поднявшись с места. Ей совсем не понравилось, что Мак наблюдал за ней из полумрака, притаившись за прожекторами. Он был, пожалуй, единственным человеком во всем городе, который мог заявиться в «Фейрмонт» без приглашения.
– Весь город смотрел, – поправил ее Мак. – Вы двое – настоящие герои! – воскликнул он, сделав особое ударение на последнем слове. И хотя тон его в целом был дружелюбным, у Дороти от него по спине побежали мурашки.
– Но, честно говоря, я пришел не только для того, чтобы посмотреть, как вы выступаете, – продолжил Мак и поправил костыли. – Я хочу кое-что вам показать. Пойдемте.
И он заковылял к двери.
Дороти бросила озадаченный взгляд на Романа, но тот лишь головой покачал. Он тоже не знал, что задумал их гость. Что не сулило ничего хорошего.
– Да пойдемте, не бойтесь! – сказал Мак, остановившись у порога. – Это подарок! И он не кусается.
Дороти напряженно сжала губы. Подарки – это точно не к добру. Отличный способ манипуляции.
А еще это его предложение… Они ведь с Романом так его и не обсудили. Дороти не ожидала, что сутенер вернется так быстро, поэтому теперь мысленно отругала себя за нерасторопность.
«Ну что ж ты так! – отчитал ее внутренний голос, до жути похожий на голос Лоретты, ее матери. – В своей прошлой жизни ты бы ни за что не дала жертве время на обдумывание и сомнения. Ты бы схватила ее тепленькой, пока в ней еще не угасла жадность».
И это было справедливое замечание. Когда Дороти промышляла аферами, она тщательно следила за тем, чтобы ее жертва не оставалась одна слишком уж надолго – а то еще, чего доброго, передумает соглашаться на ее посулы.
Но по большому счету выбора у них с Романом не было, и они, пускай и с некоторой неохотой, вышли из подвала следом за Маком и поднялись в фойе отеля.
