Когда пепельная завеса рассеялась, Дороти наконец смогла разглядеть его лицо. Он смотрел прямо на нее невидящим взглядом. Кадык на шее медленно приподнялся и опустился – Роман натужно сглотнул. На губах показалась струйка крови и скатилась по подбородку на землю, собравшись в лужицу у щеки.
Мак поднес пистолет к губам и подул на дым, сочащийся из дула.
А потом прицелился в Эша и снова выстрелил.
50
Эш
Два года назад, только прилетев в Новый Сиэтл, Эш никак не мог отделаться от ощущения, что он в этом мире чужой. Еще бы, ведь он был сыном фермера, солдатом, участвовавшим во Второй мировой, только-только покинувшим кабину истребителя, в котором он бесстрашно бороздил небо над Германией. Путешествия во времени казались ему чем-то непостижимым, и он даже не надеялся когда-нибудь уяснить их природу. В конце концов, у него даже школьного аттестата не было. Кто он такой, чтобы рассуждать о теоретической физике?
Он попал в чуждый для себя мир, с которым ему было не суждено сродниться, и с первой же секунды, когда он сошел с корабля и увидел ослепительный город будущего, он ощутил себя самозванцем.
В те времена Профессор с семьей жил в одном из университетских корпусов – в здании из красного кирпича со скрипучими половицами и расшатанными окнами, где ему выделили целый этаж. Зайдя в комнату, Эш сбросил на двуспальную кровать свой армейский мешок, но разобрать его так и не смог. Дыхание перехватило, и восстановить его оказалось непросто. Он размеренно вдохнул. Выдохнул.
А потом услышал скрип половиц и чей-то голос:
– В гольф играешь?
Эш и предположить не мог, кто это его позвал. Если путешествия во времени и впрямь реальны, быть может, и призраки тоже существуют? А может, и снежный человек? Но на пороге появился Роман. Он склонил голову набок и смерил Эша взглядом. Уголки его губ изогнулись в той самой улыбке, которая потом еще не раз выведет Эша из себя. В одной руке он держал грязный мячик для гольфа и нетерпеливо вертел его в пальцах.
– В гольф? – переспросил Эш, нахмурившись. Нет, в гольф он ни разу в жизни не играл и вообще считал этот вид спорта странноватым и вычурным. Его отец любил футбол и бокс, а гольф считал забавой богачей и снобов.
Эш не смог скрыть усмешки, но Роман то ли не заметил ее, то ли нисколько не обиделся. Он бросил Эшу мячик и кивнул на коридор.
– Да пошли, – сказал он. – Тебе понравится, поверь мне.
Они дошли до конца коридора, вышли на лестницу и, преодолев несколько этажей, оказались на крыше. До этого момента Эш и представить себе не мог истинных размеров университетского корпуса, возвышавшегося над городом. Сиэтл раскинулся перед ними как на ладони: отсюда были видны и белые огоньки паромов, сновавших по заливу Элиот-Бей, и залитые электрическим светом окна офисов в небоскребах, и бары с ресторанами с их яркими вывесками, горящими в ночи. Вдалеке Эш различил голубоватое сияние башни Спейс-Нидл и яркий портовый свет. Эти картины выглядели футуристично, диковинно, непривычно – единственным знакомым пятном была луна, зависшая до того близко над землей, что, казалось, можно дотянуться до нее и сорвать с небес.
Роман протянул ему проржавевшую клюшку и кивнул на ведро с мячами, стоящее неподалеку от края крыши.
– Целься в Спейс-Нидл, – велел он.
Они провели на крыше несколько часов, оттачивая удары и каждый раз целясь в тоненькую полоску голубоватого света, которая, как Эш выяснил, и звалась башней Спейс-Нидл. Играли они молча, но Эш на всю жизнь запомнил то чувство, которое переполняло его в ту ночь. Он был благодарен Роману за то, что тот подарил ему капельку спокойствия в этом новом, неведомом мире.
Прежде чем стать врагами, они крепко дружили. Но до чего же легко было позабыть об этом после всего, что случилось.
Ровно за секунду до встречи с пулей Эш зажмурился и отскочил от стены. Пролетев над руинами причала, он рухнул на лед, которым была скована вода. Послышался оглушительный треск, а от сильного удара его тело содрогнулось.
Эш посмотрел на небо, но увидел лишь густую клубящуюся черноту.
А потом уловил шаги.
– Поднимайся давай и беги, – послышался из темноты голос Мака. – Сомневаюсь, правда, что тут ты отыщешь хоть какую-то помощь.
И он удалился, посмеиваясь.
Эш попытался встать, но упал, ахнув от боли. Сперва он решил, что пуля Мака все же попала в него и он не успел отскочить. Боль пульсировала где-то под ребрами, но, когда он опустил взгляд, никакой крови не увидел.
Зато увидел молочно-белую, переливчатую жидкость. Но стоило Эшу только моргнуть, и она обратилась в стальной шип, торчащий у него из-под кожи. А потом разлилась лиловым электричеством, после чего вдруг стала кроваво-красной и загустела.
Эш поморщился, зажав рану ладонью. Надо было срочно возвращаться в прошлое, к Зоре.
Над головой что-то зашумело, и он увидел, как «Черная ворона» взвилась в воздух и исчезла вдали. Эш проводил ее взглядом. От мыслей о Дороти сердце болезненно сжалось. Умом он понимал, что беспокоиться сейчас нужно за себя. В конце концов, это именно он остался в незнакомой эпохе, да еще с раной в животе. Но все мысли были о Дороти. Цела ли она? Не тронет ли ее Мак?
Он вздохнул и помотал головой. Сейчас это все не столь важно. Надо как-то вернуться домой.
Впереди – точно далекая звездочка – блеснул анил. Огонек был крошечный, как булавочная головка. И все же он был досягаем, тем более что вода насквозь промерзла, и по ней можно было передвигаться пешком.
Он поднялся и, пошатываясь, поспешил к туннелю, надеясь, что сможет вернуться домой.
БОРТОВОЙ ЖУРНАЛ
7 ЯНВАРЯ 1943 ГОДА
13:44
ОТЕЛЬ «НЬЮ-ЙОРКЕР»
Никола попросил еще разок встретиться с ним до его смерти. И вот я здесь.
Когда я вошел к нему в номер, в нем еще теплилась жизнь – но едва-едва. Кажется, он был рад меня видеть. Когда я шагнул к нему, он открыл глаза и произнес слабым голосом:
– Я вас очень ждал, друг мой.
И тут мне стало совестно. Стоило, пожалуй, почаще его навещать. Но когда я попытался извиниться, Никола покачал головой, кивнул на башню из чемоданов, возвышавшуюся в углу комнаты, и сказал, что все они предназначены мне.
– Я просто хотел их вам передать, пока эти проныры из ФБР все к рукам не прибрали, – пояснил он. – Думаю, эти материалы помогут вам в изучении путешествий во времени.
Я был потрясен происходящим. Само собой, я слышал, что после смерти Николы несколько его чемоданов бесследно исчезли, но мне и в голову не могло прийти, что их заберу я. Я тут же подошел к чемоданам и открыл верхний. Мне не терпелось узнать, какие такие ценные сведения он решил мне оставить.
Чемодан оказался под завязку набит рукописями, выведенными аккуратным, убористым почерком Николы. Я бегло прочел несколько страниц и не поверил своим глазам.
