Люди окрепли за пять лет, обросли жирком и хотели тратить заработанные деньги на что-то новое, редкое. Этим и пользовались торговцы из Турции, поднимая цены на свои традиционные товары, не имея возможности увеличить товарооборот в целом. Их доходы росли, с чем министр финансов Новороссии, герцог Мальборо, не мог согласиться, отчаянно протестуя против растущих доходов конкурентов.
– Чем вы возмущаетесь, Родион Карлович, – улыбался наместник, выслушивая очередные сентенции министра финансов по поводу турецких купцов. – Турки на вырученные средства закупают наши товары, товарооборот между странами растёт ежегодно. Одной пошлины, почитай, раз в десять больше выручаем, нежели три года назад.
– Но, если мы получим прямой выход на персидские, индийские и китайские товары, мы сможем не только пошлину в десять раз увеличить, – герцог Мальборо покраснел, представляя себе возможный рост доходов страны. Он несколько раз вздохнул, не решаясь озвучить свои предерзкие планы, собрался с духом и высказал: – Мы сможем доходы страны увеличить в те же десять раз. Господин наместник, надо выходить на прямую торговлю с Индией и Персией. Наши заводы вполне способны предложить этим странам достойные товары, мы получим двойной выигрыш – огромные рынки сбыта и недорогие товары с Востока. Именно, готовые товары, а не слоновую кость из Африки или пушнину из Америки. Новороссия станет богаче всей Европы вместе взятой!
– Да, – рассуждал после ухода министра финансов наместник, – хоть Родион Карлович и православный, а внуки его совсем русами станут, британская жилка в крови осталась. На таких министров не страшно страну оставлять, они империю не профукают, как немцы Романовы. А наша задача, создать такую русскую империю, чтобы никто в мире против Руси и её союзников даже не думал воевать. Жаль, не узнают наши потомки, благодаря чему и кому они избежали разорительных войн. Хотя всё ещё неустойчиво и вполне можно отыграть назад, надо спешить, нам лет пятнадцать осталось, не больше.
Глава 20
В канун нового, одна тысяча пятьсот девяносто шестого, года умер Влад Быстров. Сердце старого ветеринара, после освобождения проживавшего под Петербургом на казённой даче, не выдержало. Сказались два ареста, месяцы, проведённые в подвалах Иоанна Четвёртого и святой инквизиции, истязания и пытки. Хотя основной причиной смерти стал застарелый алкоголизм, в результате чего и скончался на пятьдесят восьмом году жизни бывший владелец частной ветеринарной клиники в Перми. Так, по крайней мере, определило вскрытие, о чём распорядился Валентин Седов, наладивший службу патологоанатомов в Петербурге ещё десять лет назад.
– Только обязательное вскрытие позволит нам совершенствовать методы лечения и лекарственные средства, это раз! – горячо убеждал в необходимости организации службы медэкспертов после захвата Острова Валентин своих друзей и коллег.
– Раскрытие преступлений, в том числе отравлений, это два! – немедленно поддержал друга Николай, по прежней своей деятельности уважавший судмедэкспертов.
– Кроме того, борьба с мистикой и религиозными предрассудками, – продолжил Седов, поясняя на примере: – Тот же Гоголь, якобы похороненный живым, или сказки про вурдалаков, вампиров и прочих. После вскрытия ничего подобного не возникнет. Знаете, как в двадцатом веке определялось качество медицинских услуг в странах? По проценту вскрытий умерших, чем выше процент, тем качественней медицина. Вот так!
– Хорошо, – согласился Петро с мощными аргументами. – Я договорюсь с батюшкой Николаем, примем с его благословения такой закон. Но пока только в городах, зато под угрозой штрафа и епитимьи.
Так десять лет мытьём и катаньем развивалась в городах Новороссии система патологоанатомов и обязательного вскрытия умерших. Набранная статистика и опыт работы дали много для развития медицины на Острове. Смертность за эти годы снизилась в десять, если не больше раз, особенно после получения антибиотиков и ряда других сильнодействующих препаратов. Хотя туберкулёз лечить ещё не могли, зато государство организовало ряд туберкулёзных лечебниц на Крите и Сахарных островах. Туда, в тёплый морской климат, отправляли выявленных больных, по желанию, с семьями, обеспечивая работой.
Многочисленные инвалиды, просившие подаяние на улицах английских городов десятилетие назад, как-то незаметно и постепенно перебрались в православные монастыри. Там их обеспечили посильным трудом, хотя бы на огородах и в кочегарках. Некоторых инвалидов удалось поставить на ноги, в прямом смысле этого слова, благодаря аппаратам профессора Илизарова.
Валентин так и называл эти устройства, пущенные им в обиход, совесть не дала присвоить такое важное изобретение. Теперь традиционные нищие на папертях православных храмов появлялись исключительно в выходные дни, в чистом и опрятном виде, с достоинством протягивали свои картузы и шапки. Сопровождалось это не жалобами о голоде и болезнях, во что никто давно не верил, а рассказами о тяжёлой жизни и молитвами, православными, естественно.
Похороны Влада Быстрова выпали на рабочий день, поэтому паперть церкви, где отпевали покойного, оказалась пуста. Сами же церковные служки и батюшка, проводившие панихиду, были весьма удивлены видом близких покойного. На похороны никому не известного в округе небогатого пьяницы собрались богатейшие и виднейшие люди Новороссии и Западного Магадана, хорошо известные благодаря портретам в газетах. Да, действительно, на похороны старого приятеля собрались все «магаданцы», со своими детьми и внуками. Несмотря на ссоры и неприязнь, возникшую среди некоторых женщин, Петро с Еленой Александровной уговорили всех собираться вместе, хотя бы по таким поводам. И собралось, надо сказать, немалое число народа.
Потомков двадцати человек, попавших пятнадцать лет назад в прошлое, набралось свыше ста двадцати душ различного возраста. Были тут и обе жены Николая Кожина с восемью детьми, и семья Ветровых с пятью детьми и четырьмя внуками, и приёмная дочь Елены Александровны, с мужем и тремя детьми.
После похорон, на поминальном обеде, где остались одни взрослые, Петро предложил организовать обучение всех детей, внуков и прочих потомков магаданцев в одном учебном учреждении. Конечно, не с раннего детства, но с двенадцати-четырнадцати лет обязательно, до шестнадцати лет, до получения добротного среднего образования.
– Нам надо держаться вместе, независимо от страны проживания, – пояснил свою мысль Головлёв. – Пусть наши дети и внуки знают друг друга с детства, дружат, влюбляются. Чтобы не возникало никакой мысли поссорить нас, наших потомков, наши страны.
– И где вы предлагаете выстроить такую школу? – С привычным подозрением вскинула голову Елена Александровна, ожидая от «солдафона» исключительно подвоха.
– Где угодно, хоть в Королевце. У вас отличные педагоги, лучшего и желать не надо. – Наместник Новороссии был готов к такому вопросу и предложил несколько вариантов на выбор. – Или в Петербурге, например. Финансирование подобного заведения можно обеспечить пропорционально количеству детей, или как иначе. Слава богу, денег достаточно. Оборудование обеспечим самое лучшее и передовое. Родные смогут навещать детей в любое время.
