Принял предложение работать руководителем строительства обогатительной фабрики в Саксонии и Макс фон Шмелинг. Но попросил дать месяц на посещение родного замка, о чём вскоре пожалел. За время его плена и в неразберихе военной зимы замок дважды поменял новых владельцев, один раз был ограблен отступавшими войсками императора. Из личных вещей барона старый слуга-камердинер смог спрятать саблю покойного отца и два портрета – отца и деда. В результате Макс покидал бывший родной замок в самых тяжёлых чувствах, увозя с собой сохранённые реликвии да старика-камердинера, бросить которого на полуголодное существование не хватило совести. Так втроём – барон, денщик Гюнтер и старый слуга Фриц – они добрались до Данцига. Не только за воспоминаниями ездил Макс фон Шмелинг, в укромном месте неподалёку от замка были спрятаны драгоценности покойной матери и небольшая сумма денег на чёрный день.
Этих денег вместе с авансом, полученным от русов, вполне хватило, чтобы удовлетворить любопытство молодого дворянина и добраться до Петербурга. Ещё в плену, гуляя по улицам Королевца, Макс рассматривал крупнейший в мире православный храм, воздушный шар над городом, любовался башенными часами и огромным портом, вечно гудящим, кричащим, шумящим своими самоходными кораблями, поездами, кранами. Тогда же он случайно подслушал разговор молодых магаданцев, отплывающих в Новороссийск. Благо, разговорный русский язык фон Шмелинги учили с детства, барон легко понимал магаданцев. Так вот, два парня и девушка обронили фразу, что здесь, в Западном Магадане, всё старое и привычное, только обувь и одежда, лучшие в мире и самые модные. А за новинками техники, за последними достижениями науки нужно ехать в Новороссию, в Петербург. Только там ездят новейшие трамваи, там делают лучшие велосипеды и машины, корабли и катера, там можно увидеть подлинное будущее техники.
Так и поступил Макс фон Шмелинг, добравшись до Петербурга, и не пожалел об этом. Нет, сам город и его здания, конечно, уступали величественным храмам Королевца, его ухоженным улицам и цветникам, его неторопливой публике, играющим на улицах оркестрам, многочисленным кофейным и булочным, лавкам готовой обуви и одежды. Королевец был красивым, ласковым, удобным и уютным городом, в котором хотелось отдохнуть или провести свою старость. Петербург был иным, это был город, растущий вширь и ввысь, город-подросток, у которого всё впереди. В центре столицы Новороссии действительно ходили трамваи по рельсам; как и в Королевце, улицы освещались электрическими лампами, на перекрёстках стояли колонки водопровода, мощёные улицы были оборудованы водостоками. Город был такой же чистый, как столица Западного Магадана.
Но было в нём и другое, что не сразу заметил барон фон Шмелинг, разглядев лишь через неделю жизни в Петербурге. Город оказался полон молодых людей, не праздных гуляк, а молодых рабочих, студентов, врачей, военных, моряков. Они не отдыхали на улицах столицы, а приезжали сюда по делам, быстрым шагом или бегом пересекали улицы, запрыгивали на подножки трамваев, спускались в порт. Все торопились делать дело и отдыхали также в спешке, бежали в театры, на пьесы знаменитого Ульяна Шекспирова, о котором Макс услышал ещё в госпитале. Весело катались на велосипедах целыми группами, парни с девушками, собираясь на отдых за городом. Интересно было наблюдать, как привычно быстрым шагом гуляли парни с девушками, читая им стихи на ходу. Окраины столицы русов удивили барона и добили его окончательно.
Вместо ожидаемых трущоб бедноты, привычно окружавших все европейские столицы, на окраинах Петербурга работали или ещё строились огромные заводы. Не просто строились, к заводским проходным уже были проведены рельсы, по которым ходили трамваи. В заводских корпусах светились электролампы, невиданная для остальной Европы роскошь. Окна заводов поразили своей величиной, высотой с одноэтажный дом, огромные стёкла почти без переплётов. На этих заводах не дымили трубы, с территории не вытекали мутные речки ядовитых отходов. Рабочие не брели понуро к своим станкам, а весело спешили переодеться в красивые спецовки, из уличных репродукторов звенела весёлая музыка. После девятичасового рабочего дня те же молодые рабочие не плелись изнурённо в ближайший кабак, а спешили домой, перешучиваясь и договариваясь о планах на вечер. Многие рабочие оказались к тому же молодыми женщинами, нисколько не стеснявшимися своих коллег. Более того, как подслушал Макс в разговоре, женщины зарабатывали наравне с мужчинами, иногда и больше. При всём том женщины-рабочие ничем не напоминали разбитных полупьяных шлюх, вели себя уверенно, но скромно. Многие после работы заходили в церквушку у проходной, этих православных церквей оказалось неожиданно много в Петербурге, нисколько не меньше, нежели в Королевце.
Последней соломинкой, «сломавшей спину верблюда», стало посещение Максом фон Шмелингом с денщиком Гюнтером стадиона, где проходили городские состязания по пендалю (футболу). Конечно, сама игра была известна барону по Королевцу, зрелище захватило его совершенно искренне. Но выступление в перерыве танцующих в коротких юбках девушек, плясавших под духовой оркестр весьма оригинальные, если не сказать грубее, танцы, было воспринято болельщиками совершенно спокойно. Даже несколько православных попов, болевших на первых рядах, молчали, наблюдая за красивыми танцами красивых девушек. А окончание выступления потонуло в шуме аплодисментов, с криками одобрения со стороны болельщиков. Именно тогда собиравшийся честно отрабатывать предложенное денежное содержание барон почувствовал желание стать своим среди этих достойных русов.
К тому времени он завёл несколько знакомств среди новороссийских дворян, оказывается, были и такие! Более того, лорд Мальборо входил в правительство русов, был одним из приближённых министров наместника Петра. Общение с дворянами вдохновило Макса на подвиги на ниве гражданской службы. Он с долей удовольствия выслушивал рассказы с конкретными примерами, как магаданцы привечают толковых и честных людей, невзирая на их происхождение и статус. Сколько среди высокопоставленных военачальников Новороссии бывших сибирских татар, германцев, шведов и прочих воинов, скрестивших свои клинки с магаданцами, каждый в своё время. Многие из них попадали в плен к магаданцам, что не мешало им стать их приближёнными и добиться своих целей, если служили честно и грамотно.
Потому постепенно стал считать Макс фон Шмелинг себя русом, намереваясь служить честно, с целью завоевать уважение своих работодателей. А через три года стать полноправным гражданином Новороссии, если всё пойдёт нормально. А там, чем чёрт не шутит, возможно, удастся накопить денег да выкупить родовой замок. Приехать туда на машине, с русским карабином за плечами, с женой-красавицей. Всё может быть, судя по жалованью, что положили барону, наместник и его министры не скупые на оплату умелых руководителей. Остаётся сущий пустяк, проявить себя хорошей, нет, отличной работой!
– Открывай ворота, капитан Строгов к епископу!
Небольшой отряд русов, состоящий из взвода пехоты и пары пушек да десятка гражданских служащих, остановился у ворот епископского замка. Епископ Ютерборгский оказался последним крупным землевладельцем подотчётной территории, к кому добрался капитан Строгов, назначенный весной губернатором Веймарской губернии.
