Кристина сделала слабую попытку открыть глаза. Тщетно. Всё в пелене.
Влажный язык скользнул далее — к раскинутым бедрам, прокладывая дорогу к пылающему лону.
Девушке было не до игр. Хотелось закричать тому, кто вошёл в комнату, чтобы он прекратил измываться над ней, и быстро сделал своё дело!
Что будет потом… не важно.
Это будет потом.
— Хорошая киса… Вкусная…
На жалкое мгновение способность думать вернулась к Кристине. И она сделала единственно верное на тот момент действие — попыталась оттолкнуть мужчину.
К сожалению, у неё ничего не получилось. Тело было слишком слабым, а мужчина — сильным.
— О! Киска хочет поиграть. Давай, я не против.
И послышался смех. Отвратительный, вызывающий тошноту.
Даже не сам смех, а реакция организма на него показалась Кристине знакомой. И ужас понимания, кто пожаловал в её комнату-тюрьму, накрыл девушку, помогая вырваться из омута неконтролируемых инстинктов.
Между её раскинутых ног находился Григо.
Кристине удалось приподняться, опираясь локтями на матрас, и открыть глаза.
Да, она не ошиблась.
Над ней навис один из похитителей, который четко высказал свои намерения в отношения неё.
Он пришёл. Как и обещал.
От захлестнувшего отчаяния Кристине хотелось кричать, посылая его ко всем чертям собачьим. Но вместо этого с пересохших губ сорвался жалобный всхлип, а измученное тело скрутило от очередного приступа нарастающей потребности в удовлетворении похоти, черным ядом отравляющей кровь.
— Уууу, киса, ну-ну, давай-ка ложись назад… а я уж о тебе позабочусь…
Сказал и предвкушающе усмехнулся.
Кристина ничего не могла с собой поделать… ничего…
Снова откинувшись на подушку, до крови прикусила губы и вскинула кверху распахнутые бедра. Зажмурила глаза.
Плевать…
Лишь бы пережить эти проклятые дни. Унять жар между ног и утихомирить ломоту во всем теле.
Пережить…
А потом она выберется из пленения и обо всем забудет.
Это только тело. Просто тело.
Когда горячий язык коснулся её лона, она закричала. По крайней мере, ей так показалось. Хотя, возможно, просто громко застонала. Горло неприятно скрутило, сущий пустяк, по сравнению с другими ощущениями, терзающими её.
Тело окончательно предало девушку, разум уступил место инстинкту. Кошка внутри радостно зашипела, выгнула спину, перестав царапать человека. Ей было всё равно, кто её ублажает. Лишь бы ублажал…
Ублюдок, что звался Григо, хорошо знал своё дело, и, видимо, любил куннилингус. Потому что рьяно принялся вылизывать Кристину, тщательно зафиксировав её бедра руками и периодически издавая утробные звуки.
Кристина металась под ним, ненавидя себя. Слёзы злости и отчаяния текли по щекам. Но освобождения так и не наступало. Напротив, узел внизу живота скручивался сильнее, жар усиливался. Лицо девушки исказила гримаса боли.
Жестокие руки не оставили пространства для маневров, а вырваться хотелось.
Отчаянно.
Язык, между тем, продолжал двигаться… Безрезультатно.
Из горла Кристины уже вырывались не стоны, а рыдания. Ей было плохо, так, как никогда ранее.
Не в силах более терпеть эту пытку, Кристина, кое-как изловчившись, поднялась на локтях. И через пелену слез увидела в дверях ещё одну фигуру.
Чтобы рассмотреть четче, пришлось напрячь зрение, прищуриться.
Когда же ей удалось рассмотреть застывшего каменным изваянием мужчину, жар, сжигающий тело, превратился в антарктический холод.
Семён Дореченцев с искаженным от едва сдерживаемой ярости лицом застыл в дверном проеме.
Луна-прародительница, а он-то что тут делает?
Глава 8
Даже находясь в полуобморочном состоянии, Кристину едва не стошнило от запаха крови, страха и агрессии, что схлестнулись в небольшой комнате. Предел физических возможностей девушки был достигнут.
Когда вошедший отшвырнул Григо, активно вылизывающего её промежность, Кристина разрыдалась. То ли от непонятного облегчения, то ли от вполне реального ужаса, что разворачивался на её глазах. Картинка восприятия была смазанной, и всё же вполне различимой.
Дореченцев схватил Григо, как потрепанного щенка, и швырнул через всю комнату.
Тот, ударившись о противоположную стену, оскалился, выпустил клыки и, казалось, через секунду ринется на противника.
Но нет. Григо остался стоять на месте, тяжело дыша. Даже поднял кверху руки, показывая, что готов идти на компромисс.
— Эй, парень, полегче. Ты чего разбушевался? — насмешливо спросил он, сплевывая кровь на пол. Удар о стену был ощутимым.
Дореченцев страшно зарычал, не удостоив его ответом. Его горящий яростью взгляд был направлен на обнаженную девушку, что съёжилась на кровати.
— Вот же… — дальше последовало грязное ругательство.
— Семён, извини за беспорядок, — ещё один мужской голос врезался в сознание. — Знал бы, что девчонка тебе интересна…
— Мать твою, Джон, а мой запах на ней тебя не остановил?!
— Мля, реально ведь… Подумал, что-то знакомое… С другой стороны, ты перетрахал половину Монако, на кой ляд мне было озадачиваться твоей шлюхой?
Ещё одно рычание.
— Понял. Больше не слова о леди.
— Джон, она моя! — Это Григо. — Ты обещал!
— Заткнись, придурок.
— Джон!
— Молчать, я сказал!
Кристина заскулила. Они могут спорить в другом месте? Пусть все уйдут! Катятся к чертям собачьим! Оставят её в покое!
Нет! Не все… пусть останется один. Любой. Лишь бы только он взял её, дал ей освобождение.
Разум предал её, как и тело. Слова, раздающиеся в комнате, перестали доходить до неё, восприниматься. Она лежала на кровати в позе эмбриона с зажатой между ног рукой и продолжала тихо поскуливать.
Сколько времени прошло, прежде чем к ней снова прикоснулись — она не знала и знать не желала.
И вновь провидение сжалилось. Хотя сжалилось ли… Кристина открыла глаза, чтобы увидеть, как над ней нависла огромная фигура Дореченцева. Перекошенное лицо. Бешено дергающийся кадык.
Плевать…
Пусть злится…
Лишь бы взял её…
Призывно подняла бедра.
— Сука!
Слово, от которого при других обстоятельствах она пришла бы в бешенство, сейчас не произвело никакого впечатления.
