Она прикрыла глаза, пытаясь угомонить кошку.
— Мне надо к себе. В отель. Отвези или вызови такси. Пожалуйста.
— Девочка, а ты ничего не путаешь?
Лучше бы она не открывала глаза.
Дореченцев снова пребывал в ярости, его правильные черты лица исказились, через плотно сжатые губы вырывалось прерывистое дыхание. Кристина непонимающе уставилась на него — чем она могла его так сильно разозлить?
Как же сложно… Как же непонятно…
И как всё достало! Собственное тело, течка, похищение, предательство брата.
— Не путаю, — огрызнулась девушка, чувствуя, как начинает дрожать. — Мне нужны таблетки. Или чем ты вчера меня успокоил…
— Чем? Не догадываешься?
У Кристины перехватило дыхание.
Неужели…
Нет. Между ног по-прежнему горело, и характерного запаха семяизвержения она от себя не чувствовала. Он её берет на понт. Играет с ней.
— Мне нужны таблетки, — снова, как заклятие, повторила она. В глазах защипало — ещё одна дурная весточка.
— У меня есть нечто, куда более интересное, а главное — действеннее, чем таблетки.
Его голос вибрировал от напряжения, но она уже ничего не замечала.
Действуя на эмоциях, что во все времена были не лучшими союзниками, схватила соседнюю мягкую небольшую подушку и запустила ей в Дореченцева, надрывно выкрикнув:
— Ну, так трахни меня! Трахни!
Глава 9
Семен отбил подушку, и та отлетела на десяток метров.
На мужчину было страшно смотреть. Частичная трансформация коснулась его лица, которое теперь больше напоминало звериную морду. Прорезались клыки, что жаждали крови. Из груди вырывались приглушенные рычания, не сулившие ничего хорошего.
Кристина словно обезумела. Невозможно долго ходить по краю, балансируя раз за разом, непременно сорвешься и полетишь в пропасть.
Именно в пропасть она и полетела.
Перед глазами снова возникла кровавая пелена, по телу стремительно распространялась пока легкая тягучая боль, которая в любой момент могла стрельнуть, пронзить, вывернуть всё нутро наизнанку. И пока Кристина продолжала здраво мыслить.
Но это продлится недолго.
Ситуация усложнялась тем, что она разозлила зверя.
Окончательно вывела его из себя.
С глухим утробным угрожающим рычанием Дореченцем кинулся к ней.
Семен отбил подушку, и та отлетела на десяток метров.
На мужчину было страшно смотреть. Частичная трансформация коснулась его лица, которое теперь больше напоминало звериную морду. Прорезались клыки, что жаждали крови. Из груди вырывались приглушенные рычания, не сулившие ничего хорошего.
Кристина словно обезумела. Невозможно долго ходить по краю, балансируя раз за разом, непременно сорвешься и полетишь в пропасть.
Именно в пропасть она и полетела.
Перед глазами снова возникла кровавая пелена, по телу стремительно распространялась легкая тягучая боль, которая в любой момент могла стрельнуть, пронзить, вывернуть всё нутро наизнанку. И пока Кристина продолжала здраво мыслить.
Но это продлится недолго.
Ситуация усложнялась тем, что Кристина разозлила зверя.
Окончательно вывела его из себя.
С глухим утробным угрожающим рычанием Дореченцем кинулся к ней. Схватил за волосы и оттянул назад, того и глядя сломает шею.
— А с чего ты решила, что мне по-прежнему интересна? У Ящера вон как перед мужиками ноги раздвигала! Думаешь, после них объедки буду собирать?!
Слёзы хлынули из глаз Кристины. Гордость была окончательно забыта. Девушка, извернулась, намахнулась на Дореченцева. Он оказался быстрее — перехватил её руку и ощутимо сжал.
— Дерешься, девочка?
Задыхаясь, и чувствуя, как давление на шейные позвонки усиливается, Кристина сдалась. Ослабленная физически и морально она не могла противостоять большому злобно дышащему на неё перевертышу. Пискнула, и прошептала:
— Мне больно… Мне плохо… Мне очень плохо…
Она не видела глаз Дореченцева, иначе удивилась бы их выражению.
Мужчина замер — решал, как дальше поступить со строптивой кошкой.
Зверь требовал наказать. Причем, жестко. По законам перевертышей. И одновременно жаждал её пометить. Подмять под себя. Семен знал — на девчонке нет белья. Лишь одна тонкая пижама. Порвать её — плевое дело. А там — нежная алебастровая кожа, дурманяще пахнущая и такая приятная на ощупь.
Плюс течка. Как Семену удавалось сохранить спокойствие и не разорвать эту течную самку надвое — не понимал. Кровь набатом стучала в висках. Да и в штанах было давно тесно.
Один лишь шаг удерживал Семена от того, чтобы не наброситься на её тело и не сделать то, о чем она просит.
Картина — она с раскинутыми ногами, с влажной розовой дырочкой и голова Григо над всем этим богатством.
— Мне больно… Семен, пусти… Прошу — пусти…
Девчонка уже захлебывалась собственными слезами, давилась, жалобно всхлипывая.
Её бы пожалеть.
Поласкать.
Но нет — картина не отпускала.
И Семен ловко сменил положение — легко толкнул Кристину на мягкий матрас. Девушка упала лицом вниз. Передышки он ей не дал — оседлал чуть пониже бедер, сковывая ноги. Свои руки опустил на пышные ягодицы. Сжал с силой.
— Убью! — прорычала Кристина, пытаясь его скинуть.
— Как-нибудь в другой жизни.
Он быстро достал из кармана брюк две синих пилюли и, не церемонясь, запихал их в рот Кристины.
— Глотай.
Девушка послушалась. Застонала, уткнулась головой в матрас, продолжая уже молча плакать. Она больше не пыталась его скинуть, не посылала проклятия на его голову. Лишь покорно лежала, прислушиваясь к своему телу.
Семен тоже не бездействовал. Его взгляд, наполненный плавленым желанием, скользнул по открытой беззащитной шее девушки. По тонкой спине, с неуклюже торчащими сейчас лопатками. Спустился к талии, которую вполне мог охватить двумя руками. И остановился на попке. Хороша, бестия.
Беспомощная. Маленькая. И в его власти.
Пожалеть бы. Приласкать. Но нет.
— Сволочь ты, Дореченцев, — донесся до его слуха едва различимый шепот.
Кристина по-прежнему упиралась головой в матрас.
Семен усмехнулся и снова с силой сжал её полушария, что магнитом притягивали его к себе. Стянуть резинку чертовых пижамных штанов и обнаженным стояком пройтись между ягодичками. Туда-сюда. Туда-сюда. Потом можно и внутрь. Прямо в тугое колечко.
