— Советую выбирать выражения.
— А то что?
Она не строптивилась, она интересовалась.
— Накажу.
— Куда уж больше…
Она продолжала плакать, чувствуя себя не только униженной, но и растоптанной. Ломота в теле медленно уходила, зуд между ног так же утихал. Даже кошка и та постепенно успокаивалась. Только надолго ли? Кристина не знала, какие именно препараты дал ей Дореченцев. И как они ей аукнутся впоследствии. Доведенная до отчаяния, Кристина готовилась отказаться от приема любых медикаментов. Уж лучше договориться с более-менее симпатичным парнем и встречаться с ним в определенные дни.
Дореченцев не собирался ей отпускать. Удобно устроился, гад.
— Сладил?.. Доволен?..
— Да, сладил. Нет, не доволен.
Что ему ещё от неё надо? Он полностью утвердил свою власть. Так радуйся, чертов ублюдок!
— И что не так?
Разговаривать было неудобно, Кристина повернула голову вправо. Вывернуть шею и посмотреть в глаза Дореченцеву — слишком хлопотно. Пока у неё недостаточно сил, чтобы снова вступить с ним в словесный бой. Про физический и говорить нечего. Вон, как скрутил её, и слазить, кажется, не собирается. Тяжелый. Но жаловаться в данный момент было бы ещё большим унижением. Хватить на сегодня, пожалуй.
— Много, что не так.
Слова-недомолвки. Почему нельзя сразу обо всем сказать? Зачем обязательно надо ходить вокруг да около?
Кристина прикрыла глаза. Они ещё побаливали, но уже терпимо.
— Тогда слезь с меня.
— Зачем? — Усмехается, сволочь. — Меня вполне устраивает твой вид сзади.
И шлепок по ягодицам. Кристина тотчас поджала их, досадливо отметив, что рука у Дореченцева тяжелая.
— Может, хватит, а? Семен, правда, — произносить его имя оказалось не так уж и сложно. Всё-таки ей надо скорее пересматривать своё отношение к нему. Хотя, что тут пересмотришь, если он делает всё, чтобы Кристина и дальше испытывала к нему антипатию.
— Угомонилась?
— Да.
— Точно больше бушевать не будешь?
Она не видела его лица, но готова была поклясться, что на нем застыло выражение чистейшего глумления.
Кристина, выросшая в большом городе, вдали от стай, которых, стоит признать, осталось считанное количество, с детства усвоила одну простую истину — не стоит тягаться с тем, кто физически сильнее тебя и у кого в данный момент преимущество. Кое-как включила благоразумие. Тяжело здраво соображать, когда на тебе верхом восседает мужик. Чужой. Да к тому же, не испытывающий к тебе добрых чувств.
Конечно, хотелось материться. Громко и грязно. Хотелось послать Дореченцева куда подальше и обрушить на его голову град проклятий. Да и не только проклятий, но, возможно, и что-нибудь потяжелее. Чего греха таить, хотелось впиться в его лицо когтями и расцарапать в кровь. И неважно, что благодаря, очень хорошей регенерации, во много раз отличающейся от её собственной, царапины заживут на глазах. Неважно. Главное — получить моральное удовольствие от маленькой чисто женской мести.
Но это были лишь мечты.
Реальность же состояла в том, что она оказалась во власти зверя. И что будет дальше — страшно подумать.
— Я больше не буду бушевать, — Кристина решила побыть послушной девочкой. — Только слезь с меня. У меня болит каждая мышца. И вес у тебя… не хилый.
Прежде чем освободить её, Семен снова провел рукой по ягодицам девчонки. Соблазн, что тут поделаешь.
Спрыгивать с кровати Дореченцев и не думал. Перекатился и сел рядом, скрестив по-турецки ноги. Издав сдавленный стон, Кристина, оттолкнувшись ладонями от матраса и чувствуя себя древней старухой, приподнялась. Находиться рядом с Дореченцевым было неприятно. Но выбора не оставалось.
С трудом поднимаясь, не могла не заметить выпуклость на ширинке мужчины. Всё-таки возбудился, зато пару минут назад кричал, что она не нужна ему после других мужиков.
Кстати…
Девушка нахмурилась.
А были ли другие мужики? Черт! Она ничего не помнила. Ничего. А то, что помнила — отказывалась принимать.
О том, что с ней случилось в доме похитителя, во время течки, она подумает потом. Сейчас нашлись вопросы понасущнее и поважнее.
Кристина приняла ту же позу, что и до выплеска эмоций с их сторон. Не обращая внимания на насмешливый взгляд Дореченцева, снова залезла под покрывало, притянула ноги к груди, словно пыталась ими прикрыть сумасшедшее бьющееся сердце. Она не сомневалась — Семен слышит его ритмичный стук.
Бабушка не раз сетовала, что современные перевертыши уже не те. Уходя жить в каменные джунгли, они теряли связь с природой. Да и медицина оказалась, к сожалению, не на их стороне. Да, новые препараты могли подавлять течку, устранять многие другие природные повадки оборотней. Но они же забирали и часть природы зверя. Нюх становился не тот. Реакция. На счет проблем с регенерацией и вовсе многие забили тревогу. Всё чаще просачивалась информация, что перевертыши столкнулись с серьезной проблемой — частичной трансформацией. Медикаменты, подавляющие течку, меняли структуру ДНК. Перевертыши не могли принимать полную звериную ипостась.
Кристина гнала от себя подобные мысли. Говорила — успеет, разберется. Всему своё время. Не успела, не разобралась.
Сейчас же, смотря и общаясь с Дореченцевым, отчетливо поняла — перед ней истинный перевертыш. Сильный. С ярко выраженными звериными инстинктами. Он, наверняка, видел её страх, смятение. Слышал, как учащается её пульс.
И чувствовал запах её течки.
Стыдно за свою физиологию не было. Лишь горький осадок от происходящего надежно опустился в душе.
— Так лучше? Удобно устроилась?
Услышав новые вопросы, Кристина не сомневалась — они с подковыркой.
— Сойдет.
— Что ж, тогда продолжим разговор.
— Продолжим.
Кристина сознательно замолчала.
Ему надо — пусть и говорит.
Её поведение попахивало малодушием. Но кто сказал, что после всего пережитого за последние дни она должна оставаться храброй?
И снова Дореченцев не спешил. Чего-то выжидал. Нервировал.
Когда же заговорил, Кристина подумала — лучше бы молчал.
— Вернемся к долгу вашей семьи. То, что я его выкупил — уже озвучил. Спрашивать тебя, как будете его возвращать — не буду. Этот разговор поведу с Арманом.
При упоминании о брате волна обиды и негодования захлестнула девушку. Как он мог… Как мог… Предать её. Оставить на растерзание. А если бы на самом деле Дореченцев не вмешался? Что с ней стало бы?
Ничего хорошего.
Претензий к брату было много. И никакими отговорками он не отделается.
