Его действия были быстрыми. Схватил за плечи и основательно тряхнул, отчего её голова качнулась, как у тряпичной куклы.
— Семен, пусть выместит обиду, — хрипло произнес Арман.
— А тебя никто не спрашивает! И лучше помолчи! — огрызнулся на него мужчина, выпустив клыки, что было крайне странно при данной ситуации.
Арман сжался.
На Кристину нашло странное оцепенение. Создалось впечатление, что кто-то в её душе и голове выключил кнопку, отвечающую за гнев и обиду. Она шумно дышала, пытаясь преодолеть внутреннее сопротивление. Сердце нестерпимо ныло.
Девушка попыталась вырваться из крепкого хвата Дореченцева, но тот покачал головой.
— Успокаивайся давай. Тебе нервные срывы не нужны.
Если бы Кристина не относилась к Семену с предубеждением и находилась не в столь растрепанном состоянии, она непременно заметила бы заботливые нотки, прозвучавшие в его голосе. Как не пропустила бы и взгляд, в котором отчетливо просматривалась забота и теплота.
Но теперь было не до того.
Она задыхалась и ничего не могла с собой поделать.
Она смотрела на родное лицо брата, и ей хотелось разодрать его до крови. Сделать так же больно, как было ей. На глазах выступили слезы. Но плакать она не собиралась. О, нет! Своей слабости она не покажет.
Арман использовал её. Он изначально умело манипулировал её сестринскими чувствами. Много от неё скрывал, и, в первую очередь, плачевное состояние «Магнолии». Как можно было разорить компанию всего за несколько лет? Из цветущей, пусть и не большой, превратить в убыточную? С кучей долгов и кредиторов.
И ещё один вопрос. Почему она, Кристина, не замечала, что Арман — игрок? Что его любовь к казино и картам переросла в страсть, в потребность? Почему она не замечала, что он не может вовремя остановиться?
Одни вопросы, на которые сейчас она даже не желала искать ответы.
Протяжно выдохнув и, наконец, избавившись от тяжести в груди, Кристина посмотрела на Семена.
— Пусти.
Тот прищурил глаза.
— Всё нормально?
— Да, — и повторила: — Пусти.
Он с явной неохотой убрал руки с её плеч, и Кристина с удивлением отметила, что и ступор, овладевший ею, отчего-то прошел. В голове возникла крамольная мысль — Дореченцев использовал в отношении неё силу альфы?
Луна, по какому праву?
Он ей никто и зовут его никак. Он не имеет никакого права навязывать ей свою волю! Пусть все эти альфовские штучки проделывает с теми оборотнями, что признали в нем вожака. Она находится рядом лишь по одной причине — долг!
Хотелось выплюнуть все эти слова в лицо Дореченцеву, но интуитивно Кристина догадалась, что не стоит. Иногда полезнее промолчать, чем кому-то высказать, что ты думаешь конкретно о нем. Правда болезненна и неприятна.
Кристине стало холодно, несмотря на то, что в номере температура была комфортной.
Девушка переводила взгляд с одного мужчины на другого.
Первый — чужой, ворвался в её жизнь непрошено, претендует на её тело, выводит её из себя, заставляет её кошку бесноваться. Смотрит на неё голодно и одновременно зло. Её чувства к нему очень неоднозначны, но больше окрашены в желание избежать его общества.
Второй — бывший родной, ставший в одночасье таким же чужим. Отводит глаза, межуется. На щеках следы от её пощечин.
Кристина сделала шаг назад и мотнула головой.
— Нет… Не хочу тебя видеть… Уходи.
Внутри неё что-то оборвалось. Возможно, та самая родовая связь, что поддерживала её на протяжении долгого времени. Та непоколебимая вера в институт семьи, где ты привыкла знать — чтобы в твоей нелегкой жизни не происходило, всегда сможешь вернуться к тем людям, которые тебя примут, поймут, дадут кров и поддержку. Среди которых ты вновь обретешь силы и веру в себя.
Арман же всё разрушил.
— Кристи… давай поговорим.
— Она не хочет более тебя видеть, — сказал, как обрезал Семен, обращая свой гневный взгляд на Армана.
Кристина не без удивления отметила, что скажи она сейчас одно неосторожное слово, Дореченцев ударит Армана. Откуда пришла эта уверенность, она не знала. Чувствовала и всё.
Видеть избитым Армана она не желала. Он и так остался ни с чем. Без семьи, без компании, без денег.
— Семен, подожди, — она инстинктивно подняла руку, останавливая его от ещё несовершенных действий. — Ты можешь дать нам минуту наедине?
Обращаться с просьбой к Дореченцеву было сложно. Если бы её спросили, почему она не может переломить себя и начать нормально воспринимать его, не ища подвоха в словах и сглаживая острые углы шуткой, она бы не нашлась, что ответить. Так выходило. И всё.
— Зачем? — голос Дореченцева завибрировал от напряжения.
— Так надо.
Семен не хотел оставлять их вдвоем. Это было написано у него на лице. Янтарные глаза недовольно прищурились.
— Минута. Не более.
Надо же какой щедрый!
Кристина поблагодарила его кивком. Она думала, что он выйдет в соседнюю комнату, что было бы не совсем удобно, со сверхслухом оборотней ему не составит никакого труда услышать всё, о чем они будут говорить с Арманом.
Он поступил честнее. Вышел из номера.
Как только за ним закрылась дверь, Арман преобразился, чем немало удивил Кристину. И удивление не было приятным.
— Кристи, ну, наконец-то, ты от него избавилась! Нет, это здорово, что ты с ним! Но разговаривать, когда он рядом… — он передернул плечами. — Что-то я о нем лучшего мнения был. А тут смотрит, точно загрызть готов. Мерзость какая.
Кристина не поверила своим ушам.
— Это ты — мерзость, Арман, — дрожащим голосом выдавила она из себя. И не заметила, как по щеке покатилась одинокая слеза.
— О, обзывай меня, как хочешь, сестренка. Главное — ты с Дореченцевым! Это же форева, детка! Если мы правильно всё сделаем…
— Убирайся.
Зря она осталась с ним наедине.
Зря…
Он снова показал себя во всей «красе». И ему было абсолютно наплевать на её плохое самочувствие, на тот ужас, что она пережила в плену. Он даже не спросил, как она.
И, наверняка, пока ехал к ним в отель, снова просчитывал комбинации, как использовать её для выгодного сотрудничества с Дореченцевым. Его интересовал лишь только он сам. Ах, да… И ещё его занимал вопрос, как выпутаться из того дерьма, в которое встрял.
Она же была разменной монетой. Не более.
— Эй, Кристи, ты чего, — он натянуто улыбнулся и сделал шаг в её сторону.
Кристина отшатнулась и выставила руку вперед.
