Тут уже Кристина взъярилась не на шутку. Рыча и одновременно издавая шипящие звуки, попыталась вырваться. Оттолкнулась от трюмо с целью выскочить из цепких мужских рук, но куда тут! Её держали крепко. И как только он умудрялся?
Внутри что-то взорвалось. Да что этот гад себе позволяет? Неужели он рассчитывает, что она выпятит попку и позволит себя отпороть?! Как бы не так! Пусть сначала сладит! Нет, то, что он с неё сдюжит, никто не сомневался! Но она не будет покорно сносить рукоприкладство! Не сейчас, ни в будущем!
— Дореченцев, только попробуй тронуть меня! — закричала она, не замечая, как паника прорвалась в голос.
— Трону. Не сомневайся даже, девочка, ещё как трону.
Он едва ли не мурлыкал. Его голос вибрировал, ударяя по натянутым нервам девушки. По коже побежали крупные мурашки. На Кристину обрушались самые противоречивые чувства. С одной стороны она понимала всю абсурдность ситуации — два взрослых человека, причем, малознакомых, занимаются черте чем! Она стоит с голой задницей, и её, вроде как, собираются отшлепать. С другой — вся обида на брата, тяжелые воспоминания о похищении отошли на задний план. Их попросту перекрыли действия Семена. Его наглое, бесцеремонное обращение с ней. Его непоколебимая уверенность в том, что он имеет право её воспитывать! А он именно её собрался воспитывать!
Кровь прильнула к щекам Кристины. Да она даже в детстве была послушным ребенком, не хулиганила, по деревьям не лазала. Всегда опрятная и послушная девочка. Никого не обижала, ни с кем не дралась!
Кристина снова сделала попытку вырваться.
И нарвалась.
В прямом смысле.
Шлепок по обнаженным ягодицам обжег нежную кожу и заставил девушку охнуть от удивления и обиды.
Она до последнего не верила, что Дореченцев пойдет на крайние меры. Они могли ссориться, не понимать друг друга. Он мог её обвинять непонятно в чем. Даже выдвигать какие-то претензии. Но рукоприкладство…
Кристина даже не успела ничего выкрикнуть в ответ, как вторую ягодицу обжег следующий удар.
— Дореченцев, ты — сволочь! — она уже не сдерживала эмоции. Она готова была рычать и плакать одновременно. Выбрала второе.
Что самое парадоксальное, её кошка не выказывала особого сопротивления. Кристина даже не могла выпустить когти! Как будто кто-то блокировал её возможность перекидываться!
Или это так и было? Может, этим кто-то был большой и злой леопард, возомнивший о себе чрезвычайно много?
— Девочка, ты ещё не поняла, что в моем присутствии тебе лучше быть осторожнее с высказываниями? — продолжал мурлыкать он за её спиной.
Кристина готова была поклясться, что на его физиономии сияет довольное выражение. Этот гад наслаждается происходящим! Ему в кайф поставить её попой кверху! Почувствовать свою власть над ней!
— А ты ещё не понял, что я не собираюсь прогибаться под тебя и выполнять твои дурацкие требования? — давя в себе обиду, выпалила Кристина.
За что сразу же и поплатилась.
Нет, на этот раз он её не ударил.
Поступил ещё хуже.
— Значит, не собираешься…
Его голос понизился до хрипотцы, словно ему что-то мешало говорить.
— Нет! Ай…
Он её укусил.
Опустился на колени, зафиксировал её бедра, чтобы она не имела возможности ими двигать, а тем более удалить от его жадного рта, и, не выпуская клыков, осторожно, но ощутимо впился в нежную розовую плоть.
Кристину точно током прошибло. Миллиард мелких частиц взорвались у неё перед глазами, ввергая её в неизведанную пучину новых ощущений, которые взбудоражили кровь. Девушку сотрясла мелкая дрожь. Глаза широко распахнулись. Из головы мгновенно исчезли все мысли.
Но и это оказалось не всё.
Одновременно с укусами, Семен проник в её доступное тело одним пальцем. Растягивая и заполняя. Не до конца. Кристине и этого проникновения хватило. После всех мытарств с течкой, с таблетками, страданий от неудовлетворенности, от борьбы с собственной природой, даже мужской палец ей показался благом. Из крепко сжатых губ, что минуту назад исторгали ругательства и готовы были сыпать проклятиями и угрозами, сорвался сдавленный приглушенный стон. Стон капитуляции. Тело предало её. Оно хотело, жаждало мужских ласк. Мужского проникновение. Ему требовалось раствориться в терпком запахе чужого желания. Кристина, проклиная себя за слабость, за невозможность стойко вынести предстоящее искушение, прокусывая губу до крови в отчаянном стремлении вместе с болью вернуть способность здраво мыслить и с глухой тоской понимая, что занимается ни чем иным, как самообманом, подалась на руку Дореченцева, стремясь, как можно глубже, сильнее насадить себя на неё.
Хотя бы что-то…
Хотя бы как-нибудь…
В тот момент она не думала, что эффект от пилюли, всученной ей Семеном, продолжает действовать. И то, что происходит с ней продиктовано её настоящими желаниями. Ей было не до размышлений. Она руководствовалась инстинктами, которые яро вопили, что ей требуется мужчина. Что та пружина внизу живота не может больше находиться в сжатом состоянии.
Семен послал руку вперед, проникая пальцем ещё глубже.
Кристина застонала громче, зажмурив глаза и вцепившись руками в край трюмо. Ноги больше не держали её, и ей требовалась нематериальная опора. По крови разливался настоящий огонь, ввергая её в пламенную пучину острых удовольствий. Удовольствий на грани. С мушками перед глазами, с рваным дыханием. С телом, что более не принадлежало ей.
Дореченцев действовал умело, точно зная, как доставить ей наивысшее наслаждение, посылая раз за разом по её телу сумасшедше импульсы удовольствия.
Кристина мгновенно увлажнилась. Она прямо-таки чувствовала, как её влага обтекает палец Дореченцева. Сам мужчина тоже более не мог оставаться безразличным или делать вид, что так оно и есть. Из его рта вырывались приглушенные звуки, подавляемые стоны. Семен всё же пытался сдержать рвущиеся наружу эмоции, но, кажется, тоже проиграл в этой битве с собой.
Кристина больше не стеснялась. Ей жизненно необходимо было кончить, и, чтобы получить разрядку, она готова была пойти до конца. Она выгнулась в спине, невольно показывая себя во всей красе, и от представшего вида Дореченцев дурел. Он радовался, что девочка не видит его лица. Рано ещё… А пока… Он снова и снова проникал пальцем внутрь её горячего влажного тела, которое, черт побери, было узким. Таким узким!
Разрядка наступила быстро. Мышцы лона девушки интенсивно сжались, сократились, сама Кристина пискнула и уткнулась лбом в край столешницы трюмо, не заботясь ни о том, как она выглядит, ни о том, что может упасть. Её тело покрылось испариной, сердце готово было выпрыгнуть из груди, в висках пульсировало.
Наконец-то… наконец-то…
В комнате повисла тишина. Лишь их прерывистое дыхание нарушало его.
