Предрассветные часы красивы. Обилие ярких красок, зарождающееся дыхание нового дня. Свежий воздух, дурманящий голову. И надежда, что ночь забрала самое ненужное в жизни.
Семен гнал, не смотря по сторонам, полностью сосредоточившись на дороге. Хорошо, что дорога была свободной. В столь ранние часы машины практически не встречались.
Поворот. Ещё один поворот. Выезд из города. А дальше — его вотчина. Лес, который они делили с волками. Волкам принадлежала большая территория, леопарды на неё не претендовали. У них были ещё горы.
Он точно знал, куда гнал внедорожник. От чужих глаз. От чужого вмешательства. Что бы никто ничего не учуял.
На источаемый запах течки могут прийти непрошеные гости. Семен сейчас не готов был вести переговоры. Почуяв соперника, непременно бросится в бой, последствия которого могли стать самыми непредсказуемыми. За себя он не опасался. Его зверь сорвался с цепи и жаждал получить самку.
Слишком долго ждал.
Несколько дней? Или несколько лет?
Семен поглядывал на Кристину, отмечая, что с каждой прошедшей минутой ей становится всё хуже. Дыхание рваными порциями вырывалось из груди, щеки то краснели, то бледнели. Вот и тонкая ручка с красивыми длинными пальчиками скользнула к бедрам… между ними…
Семен вдарил по тормозам.
— Ай…
Кристина удержалась в последний момент и чудом не упала с сиденья.
— Что творишь… — не договорила, застонала.
Через полминуты Семен её уже выносил из автомобиля.
Девушка, почувствовав, что её куда-то перемещают с теплого уютного сиденья, запротестовала. С её губ сорвалось приглушенное ругательство. Но тому, кто её потревожил, было плевать на любые возражения.
Утренний воздух ворвался в сознание Кристины, заставив распахнуть глаза. Лес. Поляна. Дореченцев. Три составляющие, которые не укладывались в голове.
— Куда… ты меня несешь? — выдохнула она и, противореча себе, сильнее вцепилась в рубашку Семена.
— Сейчас увидишь.
Кристина ничего не успела возразить или сказать.
Потому что Семен посадил её на капот автомобиля.
Девушка не знала смеяться ей или плакать. Более абсурдной ситуации и представить нельзя. С её губ уже готов был сорваться вопрос — а до гостиницы много не довез? — но он так и остался невысказанным, потому что Кристина увидела, как Семен обнажается. Одним порывистым движением, не щадя рубашку, он стянул её через голову.
Кристине уже доводилось видеть Семена обнаженным. Не прошло и суток с того времени. Но сейчас всё виделось и чувствовалось иначе. Острее. На грани боли и наслаждения. А она даже к нему ещё не прикасалась. Но от его бронзового торса исходило ощутимое тепло, что вызывало желание — нет, потребность! — прикоснуться к нему.
Закусив губу и часто дыша, Кристина приказала себе не двигаться, хотя всё её естество сгорало от нетерпения. Неужели Дореченцев решил её «пожалеть»? Вот же, сукин сын! Рассчитал всё до секунды. Дождался, пока перестанет действовать пилюля, чтобы она не могла сопротивляться. Даже на словах.
С тех пор, как она стала его должницей, Кристина не строила иллюзий. Расплачиваться она будет телом, не полы же в своем доме мыть он её заставит!
Но в лесу… на капоте…
Да какая разница!
Когда Семен сделал шаг в её сторону и теперь стоял практически вплотную к бамперу, Кристина выдернула полы своей блузы из брюк. Если уж играть, то по-взрослому! С одеждой не стала церемониться. Повторила действия Дореченцева — сняла блузу через голову. Расстегивать с десяток мелких пуговиц была не в состоянии.
За рубашкой полетел и бюстгальтер. Кристина не смотрела на Семена. Вид его темных глаз, что сейчас стали чернее ночи, стал бы для её разволновавшегося сердца перебором. Где-то в глубине души затаился страх — а если Дореченцев сейчас снова её обломает? Пусть… пусть только попробует! Тогда она не будет сдерживаться и выплеснет на него всю свою кошачью ярость. Забудет, что родилась и выросла в интеллигентной семье, где ценили умение вести беседу и выражаться правильно. Вспомнит могучий русский язык с его объемистыми фразами.
Скажи Кристине, что она будет мысленно угрожать мужчине расправой за отказ заниматься с ней сексом, она бы ещё неделю назад снисходительно улыбнулась и мысленно поставила крестик на общении с данным персонажем, независимо от его пола и принадлежности к перевертышам или людям. Как же всё быстро меняется! Неуловимо. Вчера ты — уверенная в себе молодая девушка, сегодня — пленница своего тела.
Кристина хотела расправиться и с брюками — скинуть и их. Ей не позволили. Большое тело, сотканное из стальных мышц, налетело на неё, иначе не скажешь. Крепкие руки, с чьей силой не поспоришь, уверенно раздвинули её бедра с одной-единственной целью — чтобы между ними вклиниться.
Когда тело Дореченцева нависло над ней, поглощая утренний свет, Кристина не противилась. Лишь чуть слышно зашипела, тем самым выражая недовольство от столь долгого промедления. Прохладный воздух приятно холодил разгорячившуюся кожу, даруя мимолетное облегчение.
Мало… Очень мало… Ей требовалось, куда больше.
— Кошечка хочет поиграть? — сквозь сжатые зубы прорычал Дореченцев, посылая бедра вперед.
Кристина прищурила глаза и послала ему в ответ такое же круговое движение, показывая, что она готова. Она даст ему то, чего он хочет.
От Дореченцева исходил терпкий запах мужского тела, приправленный дорогим парфюмом. Девушка жадно впитывала его, мысленно проводя по мужской коже языком. Её потряхивало от нетерпения. превеликим удовольствием обошлась без прелюдий!
— Нет, — рыкнула она. — Кошечка уже наигралась. И хочет действий. Хочет посмотреть, наконец-то, на что способен один зарвавшийся кошак.
Слова с языка сорвались быстрее, чем Кристина его прикусила. Они прозвучали вызывающе. Но, может быть, и стоило бросить Дореченцеву вызов?
Где-то глубоко внутри затаилась та Кристина, что по-прежнему желала во что бы то ни стало оказаться подальше от Семена. От его янтарных глаз, что, казалось, прожигают её насквозь, оставляя на её коже незаживающие раны. От его тела, что своей мощью то подавляло, то вызывало нестерпимое желание прикоснуться, дотронуться до бронзовой кожи, узнать, такая ли она теплая на ощупь, как ей думается, и до его губ, что манили, обещая незабываемые эмоции.
И той Кристине совсем не по душе была Кристина, что игриво развела в стороны ноги, готовая сейчас же принять Дореченцева, позабывшая все оскорбления и двусмысленные намеки, его намерения сделать её личной постельной игрушкой. Оправдания, что течка, что больно, что жжет — не прокатывали. Течка пройдет, а ощущения от падения останутся.
Но это будет потом. Завтра.
Глаза Дореченцева сверкнули демоническим огнем. Её слова ему не понравились.
