— Девочка, ты уверена, что хочешь посмотреть, на что способен… кошак?
— Уверена, — в подтверждении своих слов, Кристина вызывающе вскинула подбородок кверху.
— Тогда держись, девочка.
Больше не осталось ни одной двусмысленности. Недосказанности.
Пришло время действий.
Дореченцев обрушился на её губы с мощностью надвигающегося тайфуна. Он жадно завладел мягкими губами, смял их, подчинил. Его руки с силой сжали хрупкие женские плечи, расплющивая её обнаженную грудь об напряженный мужественный торс.
Кристина не возражала. Нет… Не сегодня…
Она отвечала на его поцелуй со всей страстью, на которую была способна. Она позволила исследовать себя, с готовностью приоткрыв рот, тем самым сделав поцелуй более глубоким. Интимным.
Его прикосновения оправдали все её надежды. Губы вытворяли с её губами нечто невообразимое, посылая по телу невидимые импульсы, заставляя выгибать спину, сильнее прижимаясь к Семену. Если до его поцелуя между ног неприятно жгло, и внизу живота скручивало от боли, то теперь всё кардинально изменилось. Трусики намокли мгновенно. Брюки, сидевшие идеально, стали тесными. Особенно шов, что проходил между ног. Он впился в промежность, увеличивая давление на набухшие складочки.
Язык Дореченцева хозяйничал во рту, то нетерпеливо прохаживаясь по зубкам, то вступая в баталию с языком Кристины, которая тоже не бездействовала. Ей нравились теперешние ощущения. То, что происходило с ней было неописуемо.
Ещё никогда ранее она от поцелуя не получала столь сильного, яркого наслаждения. Всегда оставалась холодной, равнодушной. Чаще всего поцелуи мужчин у неё вызывали лишь одно желание — оттолкнуть целующего.
С Дореченцевым было иначе.
Её кошка и вовсе сошла с ума. Бесновалась. Радовалась. Она, наконец, получала то, к чему стремилась всеми своими звериными инстинктами с той первой встречи в пещере. Ей было все равно, какие преграды стояли между людьми. Для неё они не представляли никакой значимости. Только эмоции. Только желание. Только удовлетворение.
Поцелуй становился всё более яростным. Семен то посасывал, то покусывал её губы, одновременно совершая покачивающие движения бедрами. Он не вбивался в её плоть яростно. Он ещё контролировал себя.
Но чувствовал, что на пределе. Что ещё чуть-чуть, ещё пару мгновений, и неминуемо сорвется в пропасть.
И у этой пропасти будет имя.
Девочка. Кристина.
Чертова кошка, не дающая ему спокойно жить, а теперь и дышать!
Его губы скользнули ниже, прокладывая влажную дорожку по шее. Девушка сильнее выгнулась, одной рукой удерживая вес тела, упираясь о капот, второй продолжала цепляться за его плечо.
Когда мужские губы сомкнулись на её соске, она закрыла глаза и протяжно выдохнула. Её бросало то в жар, то в холод. С телом творилось нечто небывалое. Оно пылало, плавилось. Было полностью податливо в искусных руках мастера.
— К черту штаны!
Его губы оторвались от её тела, да и сам Дореченцев отошёл от неё, сделав шаг назад.
Кристина едва не закричала от обрушившегося на неё разочарования. Вовремя сдержалась. И хорошо, потому что увидела, как Семен рваными движениями стал избавляться от оставшейся одежды.
Ей ничего не оставалось делать, как присоединиться. Соскользнув с капота, она такими же торопливыми движениями начала снимать брюки, попутно отметив, как подрагивают руки. Довела. И сама себя и его довели. Готова на что угодно, лишь бы снять напряжение. Кошачья сущность, что тут поделаешь.
Зато её кошка была довольна. Хоть кому-то морально легко, и то хорошо.
Более ей подумать ни о чем не удалось. Потому что Дореченцев снова набросился на неё. Его крепкие ладони подхватили её под ягодицы и вновь усадили на капот.
Только чуть иначе.
С разведенными в сторону коленями.
Кристина и не думала прикрываться. К чему ложный стыд? Он придет потом, вместе с новым днем. Сейчас же она и не помыслит закрываться или просить остановиться.
Да ей бы никто и не позволил.
Когда она увидела, как наклоняется Семен, как опускается на колени, у неё что-то оборвалось внутри, а мышцы живота свело судорогой.
Она знала, что он будет делать. Знала…
И всё равно оказалась неготовой.
Его язык прикоснулся к раскрытому лону, и девушка едва не закричала от облегчения.
Да… вот так… и так…
Ласкай! Тереби! Посасывай! Да делай, что угодно! Только делай! Прикасайся…
По телу Кристина прокатилась крупная дрожь, на лбу выступила испарина. Девушка едва ли не до крови прикусила нижнюю губу, чтобы сдержать громкий крик, рвущийся из груди. Она уперлась руками в гладкую поверхность машины и шире развела ноги, бесстыдно себя предлагая.
Ей безумно нравилось, что с ней делал Семен. Вид его светловолосой головы между её раскинутыми ногами оказался сильнейшим афродизиаком. Он завораживал, пробуждая в ней новые неиспытанные ранее ощущения некой женской власти над сильным мужчиной. Видя Дореченцева, ласкающего её лоно, на глазах Кристины едва ли не выступили слезы. Она понимала, что воспринимает ситуацию чрезмерно остро, но ничего не могла поделать.
Она так чувствовала.
Его язык и губы творили чудеса. Они рождали внизу живота восхитительные ощущения.
В какой-то момент Кристина перестала себя контролировать. Всё, о чем она могла думать, на чем могла сосредоточиться — были ласки Семена, что с каждой прошедшей секундой становились всё яростнее, всё жаднее.
И девушка не выдержала — закричала.
Её крик оборвался на протяжной ноте — руки Дореченцева оказались на её затылке. Она упустила момент, когда он стремительно поднялся и снова навис над ней.
— Иди ко мне, девочка, — срывающимся хриплым голосом простонал он, притягивая её к себе.
Его огромное тело казалось насыщенно бронзовым в лучах поднимающегося солнца. Роскошным. К нему хотелось прикоснуться. Кристина дотронулась до груди, до живота, до курчавых жестких волос. Хотела дотронуться до эрегированного члена, что манил её своей твердостью, но Семен перехватил её руку.
— Чуть позже, милая, — она с трудом узнавала его голос. В нем сквозили рычащие нотки. Неужели Дореченцев на грани обращения? Неужели его страсть столь сильна, что он с трудом себя сдерживал?
Ответы на эти вопросы она не получила. Да и не нужны они ей были…
Семен подтянул её к себе, так, чтобы их бедра встретились, и он плавно погрузился в раскрытое доступное лоно. Кристина протяжно застонала. Как же хорошо… Как же правильно… Гасить внутреннее пламя именно страстью. Обоюдной и сильной. Вот такими уверенными мощными толчками, пронизывающими её основание, казалось, насквозь. Видеть, как внутри янтарных глаз, что неотрывно смотрят на тебя, разгорается неистовый огонь, грозящий тебя выжечь, если ты не подчинишься. Не позволишь брать тебя. Снова и снова. Проникая с каждым разом всё глубже, яростнее, уверенно двигая тела к наивысшей точке наслаждения.
