Ария смотрит на меня, как мать давным-давно. Понимающе, когда оступался. Тепло, когда шалил и вредничал. И ласково, когда между короткими болезненными вдохами я читал в ее глазах: «Я люблю тебя», а она умирала.
И сейчас я чувствую себя маленьким и беззащитным, будто нет этих прожитых десятков лет за плечами, будто я не хоронил жен и детей. Этот шаг самый сложный, самый жестокий. Настолько, что в глазах темнеет от одной мысли.
Поднимаю Арию на руки. Шепчу в волосы, что фантомно пахнут ландышами:
– Скажи мне это, Ария… Скажи, что ты подаришь мне ребенка. Скажи, что я не потеряю тебя…
Опускаюсь у самой пелены на колени и кладу девушку на спину. Целую, вкладывая всю свою любовь и признательность. Благодарю за каждый миг, что она была со мной рядом. За каждый подаренный вдох новой жизни.
Я так боюсь переступать эту черту, кто бы только знал!
– Так и будет, – отвечает она тихо. – У нас будут дети, Энзо. Семья. Вместе, до самой старости, – Ария улыбается, а у меня сердце рвется на части. – Ты столько верил мне. Поверь еще один раз.
– Верю, – шепчу, потому что голос ломается и не звучит. – Я люблю тебя, моя фурия… И прости меня, прошу…
Воды у стены чуть выше колена. Я отпускаю Арию и позволяю ей погрузится. Алые волосы расплываются темно-бордовыми лентами вокруг бледно-молочной кожи. Ее синие глаза светятся решительностью. Они пронзают меня, будто стрела из лука Оввы, и я не могу увести взгляд.
Секунда, две, три.
Я не дышу вместе с ней. Ловлю каждое движение: взмах ресниц, темноту широких зрачков, приоткрытые губы.
Время неумолимо тянется, будто мы завязли в каучуке. А когда Ария вздрагивает и начинает метаться под водой, я надавливаю сильней и кричу в небеса, потому что мне больно вместе с ней.
Я – чертов ублюдок разрушил столько жизней и привел невинную душу в эту ловушку.
Когда сердце под ладонями перестает биться, я толкаю девушку через пелену, но она плавно отходит назад, будто упирается в стекло. Это сучье зеркало не пускает мою Арию!
Меня накрывает ядовитой паникой. Перед глазами все плывет и качается. Что не так? Неужели мы ошиблись?!
Ария вздрагивает еще несколько раз и каменеет. А я вместе с ней.
Поднимаю из воды обмякшее тело и на негнущихся ногах переступаю через преграду. И ловушка пропускает.
Мертвых.
Нас обоих. Глава 57. Ария
У огромного рынка нет конца. Несмотря на яркое солнце и чистое небо воздух по зимнему холодный и вырывается изо рта облачком пара. Толпа людей стискивает меня, несет от прилавка к прилавку, а я никак не могу выбраться из цепких объятий тысяч рук.
Мне нужно вернуться! Я должна очнуться! Давай же, Ария, нет времени!
Или этот мир поглотит тебя…
У людей вокруг нет лиц, они напоминают оплавившийся свечной воск.
Сотни, тысячи одинаковых теней, некогда бывших людьми. Безликие не разговаривают, они гудят на каком-то только им понятном языке, а я уже теряю надежду вырваться, как кто-то хватает меня за руку и тянет, рвет прочь из толпы.
Присматриваюсь и вижу малышку лет десяти с локонами цвета темной меди. Она тащит меня из последних сил, смотрит через плечо пристально и насмешливо. Тонкие пальчики оборачиваются вокруг моего запястья, сжимают крепко, будто тисками.
– Тебя ждут, а ты здесь прохлаждаешься! – тонкий голосок звенит, как колокольчик, в темной зелени глаз пляшут золотые солнечные отблески.
Мир теряет звуки, превращается в вязкий кисель, но девочка, как нос корабля, рассекает волны, отбрасывает в стороны серые тени, хватающие меня за волосы, куртку, щиколотки.
– Аскот! – кричит девчонка и взмахивает свободной рукой. Нам навстречу движется молодой человек. Одна из теней бросается на него, щелкает у горла зубастой пастью, но пронзительно взвизгивает, когда пальцы Аскота сдавливают череп безликого и давят его в кулаке.
– Прочь, еще не твоя очередь, тварь.
– Смотри, кого я нашла!
Девушка виснет на крепкой шее парня, радостно болтая в воздухе ногами, а я ловлю себя на мысли, что они очень похожи. Брат и сестра? Только волосы Аскота почти черные, а когда он поднимает взгляд, я вздрагиваю всем телом. На меня смотрят мои же глаза. Синие, бездонные.
– Чуть не сожрали, – продолжает говорить девочка. – Едва успела вырвать, – она поворачивается ко мне и смешно дует губы. – Это мы к тебе должны прийти, а не ты к нам!
Ничего не понимаю! Совершенно ни-че-го.
Аскот усмехается и, подхватывая меня под локоть, тянет за собой.
– Очередь нарушила, вот тени и бесятся. Хотят ее место занять, – его голос до боли знакомый, но я не могу вспомнить.
Совсем не могу…
– Ария!
Крик, будто раскат грома, прокатывается над головой. В груди все сжимается, сердце больно бьется о ребра.
– Тебя уже ждут, – хмыкает Аскот и прижимает к груди, заставляет обнять себя за шею. Стискивает крепко, и я чувствую тепло рук и странную щемящую тоску, густо замешанную на радости.
– Давай, Аскот, все равно скоро встретитесь! – бубнит девчонка.
– И то правда, – отвечает он и ослабляет хватку, позволяя мне упасть. Земля качается под ногами, мир заволакивает густой мрак. Тело прошивает стрела раскаленной боли, и щека вспыхивает огнем.
– Отцу привет передавай! – громыхает над головой и последнее, что я вижу – синие глаза Аскота и насмешливую улыбку его сестры.
***
– Отпусти ее, Ишис! – кричит Энзо. Навзрыд. Прижимает к себе и дрожит. Мокрый. То ли от слез, то ли от бесконечной воды вокруг.
Глотаю воздух рывками, откатываюсь в сторону и захожусь сдавленным кашлем. Легкие горят огнем, они будто наполнены раскаленными пузырьками, которые вот-вот лопнут.
На песке у рта растекается вода, а в горле булькает от напряжения.
Переворачиваюсь на спину и упираюсь взглядом в небо. Бесконечное, как море у моих ног. Перед глазами растекаются багровые круги, в стороны растекаются облачка черных мушек.
– Ну, вот, – бормочу тихо, утираю слезы и сопли, – а ты боялся…
– Никогда. Никогда больше не заставляй меня так делать… – говорит Энзо и тянет к себе. – Любимая. Моя. М-м-моя Ария, – он хрипит, заикается и плачет. Совсем, как ребенок.
Обхватываю его за плечи и утыкаюсь носом в шею. Запах страха, моря, пихты и соли смешиваются, укутывая меня плотным покрывалом.
Перед глазами стоит высокий рыжеволосый Аскот и девочка. Ее имени я еще не знаю.
Но обязательно узнаю позже.
– Знаешь, пират, – хриплю и снова захожусь кашлем, – а ведь первым у нас будет сын.
Он сдавленно смеется и путает пальцы в моих волосах.
