Дрожит металл по доскам. Сабля Энзо падает рядом.
– Что с тобой? Ну, фурия, поделись со мной, – тянет к себе. Обнимает. Разгоряченно дышит в висок и приподнимает волосы.
Упираюсь в его грудь руками и отхожу назад. Не могу объяснить.
Будто внутри все переворачивается.
– Дурное предчувствие, – выдавливаю из сжатого горла. – Или я устала. Не знаю. Мне и правда нечего ответить.
Энзо тоже отступает. Холодная пропасть пролегает между нами.
– Я понимаю. Не отвечай ничего. Иногда слова лишние, потому что будущее создают не они.
Он подхватывает сабли, поджимает губы и уходит на мостик. Спокойно и бесшумно, но по сутулости вижу, что его тревоги тоже измучили.
Расходимся в разные стороны, и через минуту я обнаруживаю, что застыла у тех самых бочек, где когда-то прятался Энзо. Такой потерянный, истерзанный. Родной. Совсем уже родной человек. Невольно улыбаюсь.
Это было так давно. Вечность назад.
Сажусь на бочку, подтягиваю колени к груди. Чувствую боль. Она ворочается под ребрами, раздирает меня. Накатывает и отступает, как морские волны. Совсем немного хочется плакать и я не сдерживаюсь. Позволяю слезам свободно течь, забирать мои сомнения, горечь, вину перед Энзо.
Я не должна была оставлять его одного. Если кто из нас и нуждается в утешении, так это он, но…
Утешитель не должен быть похож на бурдюк с солью и горечью.
Лучше так, тихонько выплакаться. Ночь только началась. Успею извиниться, когда перестанет так давить в горле.
Глава 62. Энзарио
Хочу отдалиться. Убежать. Исчезнуть. Раствориться в темных водах. И не мучить ее. Я вижу, что Ария чахнет, будто цветок зажатый в моей грубой руке. И я должен ему помочь, но не могу. Не в моей власти. У меня нет нужной воды, мне не напоить его, не вдохнуть жизнь в увядшие стебли. Я бесполезен.
Готов ли я прожить меньше десяти лет счастливо с любимой, а затем снова кроить свое сердце? Наверное. Я не знаю.
В груди ноет, будто там нож торчит. Лучше бы Ария заколола меня саблей и не вынимала ее. Чтобы я проснулся завтра, когда уже поздно будет отступать.
Я знаю, что Ишис не просто так вживила осколки картографу в грудь – это очередная ловушка. Коварная сука просто так не отпустит меня. Осознавая это, я готов на жертву. Даже если придется служить богине вечно, я хочу подарить будущее моему рыженькому сыну, что ждет своей очереди на небесах. И шанс для Федерико и Савьи.
Сдавливаю штурвал, словно управляю Искрой. Бесцельно, потому что Риччи давно выставил курс так, что корабль сам придет к назначенному месту в нужное время. Даже если мы все тут уснем навечно.
Душа горит огнем, отчего тяжело дышать. Может, сын прав? Зря я сдаюсь? Зря накручиваю себя? Но что мне остается? Верить в лучшее, когда вся моя жизнь – черное пятно?
Долго стискиваю побелевшими пальцами широкое колесо и давлю в себе желание пойти к Арии: обнять ее, побыть последние, возможно, минуты. И не могу. Это жестоко. Я и так ее привязал к себе. И это отступление – первый правильный шаг. Его нужно было сделать раньше, а я – идиот, как морская зараза, влип в малышку и не отпускал. Отравил собой. Нужно было надеть маску: стать для нее ужасом и заставить отвернуться. Поверить, что я – мерзкая тварь без души.
Дурак! О чем я думаю? Я бы никогда не смог ее обидеть. Никого не смог.
Бросаю мостик и иду в каюту. Пересекаю верхнюю палубу. Ветер доносит до ушей тихий всхлип. И я сдаюсь.
Падаю возле Арии на колени и перехватываю ее руки.
– Я люблю тебя. Очень. Я буду бороться за наше будущее, даю слово. Прости меня. Простите меня. Оба, – и опускаю ладонь ей на живот.
Ария смотрит на меня бездонными глазищами и стискивает на груди пальчики. А в глубине зрачков черной волной плещется страх. Глубинный, холодный, бесконечный. Почему раньше не заметил? Шутил, на бой вызвал. Отчего-то думал, что фурия ничего не боится. Она же кремень! Ради всех морских демонов, я убил ее, а она даже не вздрогнула! Отдала себя без сомнений. Ария шла впереди всех, с саблей в руках, и я правда уверовал в ее бесстрашее. Слезы прятала всегда, губы до боли кусала, даже когда невыносимо было терпеть.
Забыл, какая она юная. Каких жертв ей может стоить вся эта игра в воина, защитника и советника.
– П-прости, – она заикается, как ребенок, размазывает слезы по лицу свободной рукой, – я надеялась, что ты не у-услышишь. Я…
– Дурак, какой же я дурак. Иди сюда, – тяну к себе. – Я хочу слышать. Хочу знать, что тебя тревожит. Не прячься. Не закрывайся. Всегда смелая, ловкая, быстрая, но такая беззащитная, – собираю в ладони ее горячее лицо. – Ты в меня жизнь вдохнула, вытащила чувства, заставила измениться. Ты – моя сильная женщина. Самая лучшая. Именно ты протянула сквозь время руку и вытащила меня из мрака. Но ты должна знать, что теперь не одна. У тебя есть семья: я, Федерико, Скадэ, Риччи. Да вся команда тебя мамочкой называет! Они любят тебя. И я люблю. Не сдавайся, прошу тебя. Если сдашься ты, я не смогу идти дальше. Один.
Она неуверенно касается моего лица, будто боится обжечься. Гладит, запускает пальцы в волосы, а слезы текут по щекам.
– Я боюсь проснуться и не увидеть тебя рядом. Мне страшно, что ты исчезнешь, растворишься, рассыпешься, оставишь после себя только воспоминания, – она тяжело вздыхает, а нижняя губа предательски подрагивает. – Я не смогу ждать… – шепчет Ария, – Я слабачка. Я не смогу… ждать. Прости меня, Энзо.
Она прикрывает лицо рукой, а второй все еще держится за платье там, где осколки впились в кожу. Будто ей больно.
Я не знаю, что сказать. Меня промораживает горечью и печалью. Будто в землю заколачивают. Топят в морской бездне.
Кладу свою ладонь поверх ее руки.
– А я не смогу тебя потерять. Пойми. Даже если меня не станет, ты должна жить дальше. Ради нашего сына. Ведь у него будет будущее, если мое бессмертие растает. И у Федерико. И у Савьи. И у тебя. Вы сможете жить дальше, перейти рубеж в тридцать лет. Я, – запинаюсь. Давлюсь словами и плачу вместе с ней. – Тоже слабак. Я просто больше не могу терять. Не мо-гу. Пожалуйста, пойми меня…
Она смотрит серьёзно, почти не плачет и стискивает мои волосы в кулачках.
– Я понимаю. Я все понимаю, Энзо. Я не представляю, как ты жил столько лет и хоронил своих детей, но знаешь, – она прижимается своим лбом к моему и тихо всхлипывает, – если будет хотя бы один шанс, крохотная возможность, единственная зацепка, малейшая надежда, что тебя можно спасти – я тебя не отпущу. Я не отпущу! Вырву тебя у Ишис. И твою свободу. Я сделаю это, вот посмотришь. Ты – мой. Я не отдам тебя ей без боя.
– А я тебя не отдам, – шепчу и касаюсь губами ее волос. – Все получится, вот увидишь. Я знаю, что тебе страшно. Чувствую. Но мы не можем это отложить, ведь Федерико…
