Неотвратимо приближался сентябрь. В воздухе уже пахло осенью. Ночи и утренники стали прохладными. Но дни по-прежнему оставались жаркими.
Меня стало тошнить меньше, и только по утрам. Так что днем я вполне могла есть. Поэтому как-то в обед пригласила свою дорогую подругу в кафе.
Мы давно не говорили по душам. Не было времени. Я старалась много работать, чтобы не срывать сроки заказов. Хотя Арбенин и пытался меня остановить, у него ничего не получилось. Я привыкла держать слово.
Денек выдался солнечный, но ветреный. Везде цвели астры — признак неотвратимо приближающегося Дня Знаний. Они вызывали у меня патологическую тоску. Только в первом классе я с радостью ждала первого сентября. До сих пор в ночных кошмарах вижу экзамены в школе. И я к ним, естественно, не готова. Просыпаюсь в холодном поту и радуюсь, что «школьные годы чудесные» давно остались позади.
Сколько нервов потрачено, сколько слез пролито! Именно поэтому я терпеть не могу астры. Думаю, не я одна. Хотя цветы не виноваты, что у большинства они ассоциируются с первым сентября.
Итак, в обед я повела Инну в кафе, расположенное прямо напротив нашей фирмы. Мы уютно сидели у большого окна в зале на втором этаже. Я смотрела вниз и с удовольствием вдыхала запах свежезаваренного кофе. Какое счастье, что от этого дивного аромата не тошнит и не надо сломя голову бежать в туалет.
У меня на тарелке громоздились пирожные, а в вазочке — бельгийский шоколад. Врач велел мне ограничить сладкое и посадил на жесткую диету. Я стойко держалась и мне, наконец, позволили немного вкусняшек. Воздержание закончилось. Сейчас меня ждал небольшой расслабон.
Я позвала Инну в кафе не просто так. Мне хотелось знать последние сплетни. Как говорится, предупрежден — значит вооружен. Конечно, Инна не могла быть в курсе всего, ведь она моя подруга и с ней особо не откровенничают. Но какая-то информация до нее все равно доходит.
— Ну, давай рассказывай, что про меня болтают, — приступила я с места в карьер и отправила в рот дольку шоколада. Как же я по нему соскучилась! И почему я совсем недавно даже смотреть не могла на это восхитительное лакомство? Впрочем, утром меня от него все еще воротит. Да, беременность вещь странная.
— Сначала скажи мне, — лукаво взглянула на меня Инна. — Кто отец ребенка? Я ж любопытная. Это правда, что говорят?
— А что говорят? — прикинулась я дурочкой и откусила шоколадного пирожного. Какое блаженство!
— Что у тебя ребенок от того, о ком в нашей фирме не принято говорить вслух, — рассмеялась Инна.
Я промолчала, но на лице у меня, похоже, все было написано.
— Ага, молчанье — знак согласия, — удовлетворенно кивнула Инна. — Ну, это отлично. Он мужик правильный, хотя и бабник. Был… — поспешно добавила она. — И вообще, это всего лишь сплетни. Может, он и не бабник вовсе. Просто мужик с нормальной ориентацией. Опять не то ляпнула, прости, — совсем смешалась Инна.
— Да ладно, я же знаю, что он из себя представляет. И мне это, как ни странно, совершенно неважно. В нем очень много хорошего, — я осеклась. Не надо об этом вообще говорить. — Так что обо мне сплетничают? Сгораю от любопытства!
— Ну что хорошего могут сказать гадюки? Шипят. Что ты босса на себя затащила чуть ли не силой. Естественно, сначала напоила до полусмерти. Посчитали сроки — было это на ежегодном корпоративе.
— Надо же, со сроками почти не ошиблись, — мне стало смешно. Я его напоила! Ага, напоишь такого! Видать, пробовали уже, да не вышло!
— Что еще?
— Ну, что он тебе оплатил врачей. Это из бухгалтерии слили. Кстати, Сонька рвет и мечет. Она просто в бешенстве. Ты с ней поаккуратней. И нашему бос… — Инна замялась, — своему, короче, скажи — Шаронова на все способна. Знаешь, я на днях видела Соньку после работы с одной очень странной женщиной. Пошла на центральный рынок, а они там в уголке беседуют. Сонька меня не заметила. Женщина похожа на цыганку. Ну, или из средней Азии, я в этом плохо разбираюсь. Темная такая, загорелая. Вся в золоте. Но одета прилично. Только что-то в ней не так. Накрашена ярко. Вульгарная, что ли? На голове намотан платок с серебряным люрексом, платье длинное, черное. Как у ведьмы. Страх, да и только!
— И что? — не поняла я.
— Может, Сонька хочет тебя сглазить или порчу напустить, вот чего! Может, это колдунья, или кто еще подобными делами занимается? Знахарка? Ведунья?
— Понятия не имею. Я не суеверная. Не думаю, что это может мне навредить. А Сонька только зря деньги потратит. Да она вроде тоже не дура, в подобную ерунду верить.
— Ну, не скажи, что это ерунда. Я столько случаев знаю… — зловеще зашептала подруга.
— Не верю! — прервала я Инну. — Не утруждайся. Не люблю я страшные сказки — глупо и скучно.
— Все-таки тебе надо оберег сделать. Или тоже к знахарке сходить, защиту поставить.
— Я на такую чушь денег тратить не буду, — заверила подругу. Не верю я в подобные глупости. Тут работает самовнушение и ничего более. — Еще что интересное говорят?
— Все гадают, что босс будет дальше делать. Решили, что платить алименты будет. Он же мужчина порядочный и ответственный, несмотря ни на что.
Я невольно вздохнула. Даже на уровне сплетен никто не предполагает для меня хеппи-энда. Не женится Арбенин на мне. Ну, я на это тоже никогда не рассчитывала. Хорошо, что он хоть ребенку рад.
Вдруг Инна схватила меня за руку.
— Вон, вон, смотри! Это она! — почти закричала она, до боли сжав мое запястье.
— Кто? — не поняла я, пытаясь освободить руку.
— Ну, цыганка же! Про которую я говорила.
Из дверей конторы вышла худая черноволосая женщина, одетая несколько экзотично. Черное длинное платье почти до щиколоток, бордовый вязаный кардиган нараспашку. На голове яркая шаль, намотанная как тюрбан. Грудь женщины прикрывали многочисленные бусы и монисто. Очень этнографично и совершенно чужеродно с окружающей действительностью. Ей в таком одеянии где-нибудь в таборе песни петь да танцы у костра плясать. Она шла через небольшой парк, отделяющий кафе от здания фирмы.
— Может, по работе приходила? — предположила я.
— Ага. По работе! К нам такие не ходят. У нас солидная организация, а не притон.
