— Вчера вечером была тридцать девять и три, — Акулов усмехнулся и занялся бумагами. — Если хотите, можете сделать себе кофе, пока ждете… А мне, если нетрудно, чаю.
— Нетрудно, — тихо ответила я, тут же поднимаясь.
Нет, мне не было трудно, приготовлю и кофе, и чай, и документы завезу обратно… В последний же раз… Только как бы найти момент и отдать ему заявление? А еще не сорваться и не начать проявлять заботу, которая так и рвется наружу, заглушая голос разума.
Чистых чашек в шкафчике нашлась лишь одна, остальные были складированы в раковине, вместе с блюдцами и ложками. Интересно, он хотя бы ест что-то или только чай с кофе пьет? Ответ нашелся почти сразу: на подоконнике я обнаружила несколько пакетов с логотипом доставки еды. И одернула себя раздраженно: вот видишь, не голодает твой Акулов и не пропадет, взрослый мужчина, в конце концов.
Я достала одну чашку, тщательно вымыла и налила в нее чай, который заварила на двоих (кофе себе решила все же не делать).
— Спасибо, — Акулов взял чашку, но потом сразу же поставил ее обратно. — Пейте вы сразу свой…
— Почему? — я недоуменно посмотрела на него.
— Маска, — пояснил он, и его глаза улыбнулись. — Если мы оба их снимем одновременно, я могу вас заразить. А так риска меньше…
— Ненамного, — я тоже не удержалась от улыбки. — Но пейте вы первый, вам нужнее, у вас горло больное, а то, когда остынет, толку будет меньше… А я могу вообще в кухне попить. Если вы так боитесь меня заразить… — зачем уточнила это, сама не знаю. Прозвучало как-то двусмысленно и…
— Боюсь, — неожиданно серьезно ответил Акулов. И посмотрел мне в глаза. Слишком пронзительно, слишком испытующе, слишком… Нет, он не должен на меня так смотреть, потому что после всего, что было у них с Ликой, это тоже слишком… подло и беспринципно. Я занервничала, потом разозлилась, то ли на себя, то ли на него, подхватила чашку и сбежала в кухню. Содрала с лица маску и сделала несколько больших глотков уже успевшего подостыть чая. Несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться, маску обратно на лицо — и вернулась к своей сумке, где ждало своего часа заявление об уходе.
— Вот, Никита Романович, еще кое-что хотела вам отдать, — я протянула ему документ.
— Что это? — он недоуменно взглянул на меня, потом взял заявление, пробежался глазами по строчкам…
И в этот самый момент зазвонил мой телефон, который я оставила здесь же на столике. И на его экране высветилось имя: «Иван».
— Это мой брат? — тон Акулова неуловимо изменился.
— Да, — ответила я.
— Тогда берите трубку, чего вы медлите?
И ни слова о моем заявлении.
— Да, Ваня, — я приняла вызов.
— Ты где? — сразу спросил тот. — Я звонил тебе на рабочий…
— Я у Никиты Романовича, привозила кое-какие бумаги. Что-то случилось?
— Случилось, — после некоторой паузы ответил Ваня. — Твои подозрения подтвердились. Вирус был на флешке, которую ты нашла. Это же Лики, да?
Я почти не удивилась. Впрочем…
— Да, но это уже не имеет никакого значения. Спасибо за хлопоты, — сказала я.
— Что значит «не имеет»? — Иван удивился. — Надо сказать Никите, это должностное преступление, ты понимаешь? Он уволит ее…
— Не надо никому ничего говорить, Ваня… Все уже решилось. Спасибо. Пока.
— То есть? Таня…
Но я, недослушав, отключилась. И встретилась с тяжелым взглядом Акулова.
— Что у вас за дела с моим братом? — поинтересовался он.
— Рабочие, какие же еще? — я нервно усмехнулась. Угрожающий тон Акулова пугал и вызывал недоумение.
— А мне показалось, секреты, — и Акулов медленно отложил мое заявление в сторону. Он вообще читал его? Понял, что там написано?
— Какие секреты? О чем вы, Никита Романович?
— А о чем вы просили Ваню ничего никому не говорить?
— Нет, это уже слишком… — выдохнула я. — Да какая вам разница, о чем мы говорим с Ваней? Может, это личное?
— Личное? — бровь Акулова приподнялась.
— Да, личное! — взвилась я. — Представляете, такое тоже может быть!
— Я понял, — кивнул он и протянул мне стопку документов. — Можете возвращаться в офис. Что делать с этими, я уже сказал.
— И это все? — я опешила. Он издевается, или как?
— Да, вроде, — Акулов энергично пожал плечами.
— А мое заявление? — медленно спросила я. — Вы его подпишете?
— Какое заявление?
— Вот это! — я яростно ткнула пальцем в лист бумаги на столе. — Об увольнении!
— А, это… — он бросил на него короткий взгляд, потом взял и не спеша скомкал. — Нет, я его не подпишу. У вас еще не закончился испытательный срок.
— Но вы не имеете права! — поведение Акулова все больше загоняло меня в тупик. Я-то надеялась на совсем иную реакцию, а тут… Цирк какой-то! — Я не хочу дорабатывать испытательный срок!
— Почему? — он поднялся, и нас теперь разделял лишь низкий столик.
— Да потому что не вижу в этом смысла! — я направилась было в прихожую, но Акулов схватил меня за локоть и развернул к себе лицом.
— Это не причина, — произнес он, наклоняясь ко мне совсем близко, и если бы не маски, я наверняка ощутила бы его дыхание на своих губах. — Спрошу еще раз: почему?
— И я не понимаю почему, — ответила я почти шепотом. — Почему вы не хотите подписать заявление, если уже все равно сделали свой выбор? И он не в мою пользу. Я вообще не понимаю, зачем вам все это было изначально? Вы так развлекались, да? Две помощницы, одна на побегушках и подхвате, а вторая…
— Что за чушь, Таня?.. — он тряхнул меня за плечи. — Никакого выбора я не делал… Точнее, его просто не было… И…
Договорить ему вновь помешали. На этот раз звонок в дверь. Акулов опустил голову, затем бросил взгляд в сторону прихожей. Звонок прозвучал еще раз, теперь уже более настойчиво и беспрерывно.
— Да кто это… — пробормотал Акулов и отпустил меня, оставляя одну.
Щелкнули замки, и следом послышался счастливый женский голос:
— Сюрприз!
— Что это… — начал было возмущенно Акулов, но закашлялся.
— Спокойно, Никитка, тебе нервничать нельзя, — голос гостьи теперь показался мне знакомым. — Иди водички попей. А я пока… Заносите! — крикнула кому-то она.
И в гостиную просочился аромат свежей хвои.
— Давайте сюда, несите, — вскоре в дверях гостиной показалась высокая блондинка. — О, Таня… — почти не удивилась она мне. — Привет!
— Добрый день, — я улыбнулась сестре Акулова.
Но та уже отвлеклась на грузчика, который пытался протиснуть в проем большую разлапистую елку.
