Игнатов захотел помочь ему в этом нелегком решении. Он достал из портфеля папку и демонстративно положил ее перед Земинским.
— Что это? — спросил гость.
— А это, друг мой, — хмыкнул Игнатов, — доказательства твоего участия во всей этой истории. Что тебе за это будет — решать тебе! Игра слишком затянулась.
Дрожащими руками Даниил открыл папку и впился взглядом в ее содержимое. Там было все! Фотографии, отчеты, переписка в мессенджерах и соцсетях, распечатка телефонных звонков. Он держал в своих руках свой собственный приговор.
Затравленно поднял глаза и встретился взглядом с Дариной. Девушка смотрела с укором и с жалостью. Не было в ее глазах ни ненависти, ни презрения.
Игнатов опередил порыв Земинского вскочить на ноги и покинуть негостеприимный кабинет Риккардо, он остановил его одной лишь только фразой:
— Все материалы этого дела переданы в полицию Барселоны.
В кабинете повисла звенящая тишина.
— Я не думал, что так далеко зайдет, — наконец заговорил Земинский.
— А как ты думал?
Сейчас Игнатов был похож на гончую, напавшую на след. Такой же собранный и напряженный, глаза горят азартом.
— Я думал, что смогу доказать всем и самому себе, что могу стать более успешным, чем Валковский. Да, я хотел денег. Не вижу в этом ничего необычного! А еще я хотел поставить его на место! Но потом все как-то завертелось…
Даниил говорил, и даже не замечал, что Дарина переводит весь это разговор Риккардо, что с огромным интересом за всем наблюдает. Но теперь уже все это не важно.
— Соглашаясь на всю эту авантюру, ты хотел легкой наживы, — хмыкнул Николай Дмитриевич, — а заодно и отомстить Игорю. Так?
Даниил кивнул.
— Мне очень интересно, что такого тебе сделал друг детства, что ты решил его уничтожить?
Задал вопрос юрист, но Земинский кожей ощущал желание узнать ответ на данный вопрос именно от Дарины. Чуть повернув голову, посмотрел на нее и ответил:
— Моя сестра Маринка влюбилась в Валковского в шестнадцать лет, — наблюдая, как меняется выражение лица девушки, злорадно продолжил, — она была очень правильной девочкой. Хорошо училась, никаких сомнительных компаний. Просто милая и романтичная девушка, начитавшаяся сказок о большой и сильной любви. Решила, что у нее непременно должна быть такая же. И на роль прекрасного принца выбрала Игоря. Но он не замечал мою сестренку. Она была для него ребенком. Но вот Маринка выросла. Но все равно так и осталась для него тенью. А потом на Новый год Игорь пришел с новой пассией. Была шумная вечеринка. Много алкоголя… утром Игорь и Маринка проснулись в одной постели. Валковский сказал, что это недоразумение.
— И ты за это решил отомстить своему другу? — вскричал Игнатов.
— Маринка порезала себе вены!
Дарина побледнела, словно полотно.
— Он воспользовался любовью моей сестры, а потом выбросил ее, словно мусор! — гневно высказался Даниил.
— Сколько ей было лет? — тихо спросила Даша.
— Двадцать, — ответил мужчина.
— Слушай, — встрял Игнатов, — но она уже была большая девочка! Сама может решать с кем ей спать. Она что не знала, что у Игоря есть девушка? Зачем вены резать после ночи любви со своим принцем?
— Когда ее спасли врачи, — не стал отвечать на все эти вопросы Даниил, — она плакала и говорила, что зря они это сделали. Через неделю наглоталась таблеток. Снова пришлось ее откачивать. После этого Маринка оказалась больнице для душевнобольных с тяжелым психическим расстройством.
Большие светло-карие глаза Дарины наполнились слезами.
— Мне очень жаль, — прошептала девушка.
— И ты решил отомстить за сестру? — недоверчиво спросил Игнатов.
Даниил покачал головой.
— Нет, просто больше я не хотел иметь ничего общего с человеком, испортившим жизнь моей сестренке. А деньги… деньги нужны на ее лечение.
— Ой, не смеши меня! — возмутился Николай Дмитриевич, — Слабое оправдание собственной подлости. У меня один вопрос — Игорь вообще знал о том, что случилось?
— Он даже не вспомнил, что у них что-то было! Ему это совсем не интересно. Мало ли у него баб!
Игнатов встал, потом наклонился над Даниилом, опираясь руками о подлокотники его кресла. Заглядывая Земинскому в глаза, зло заговорил:
— А что ты скажешь по поводу дона Алвареса и того погибшего парня на нашем объекте? Они чем перед тобой провинились?
Глава 20
Дарина устало опустилась на кровать, доставая шпильки из волос. Эта встреча в кабинете Риккардо отняла все силы. После того, как девушка сумела вытащить телефон у Семена и обнаружила там переписки, номера и фотографии с Даниилом и еще одним сеньором, прошло пару дней. Игорь сделал копии всех доказательств и отвез телефон на то место, где Дарина разговаривала с мужчиной и стащила аппарат. Сделал все так, как будто переводчик сам потерял телефон, выронив его из кармана. Затем были привлечены службы безопасности фирмы Игоря и компании Риккардо. В эти дни они много работали. Хорошо хоть ночи были только их и никто не мог отнять у них это время.
Гул подпрыгивающего телефона на столе привлек внимание девушки.
— Женька, привет! — Даша как никогда была рада слышать дочь. Она так соскучилась!
— Мамочка, — зазвенел голосок девочки, — привет!
— Как дела, котенок?
Девушка расстегнула блузку, скинула туфли на опостылевшей шпильке, с наслаждением ощущая свободу в ступнях. Пошевелила пальчиками.
— Хорошо! Мама, а ты знаешь, Бублик меня снова спас!
Даша тут же напряглась.
— Евгения, — строго заговорила девушка, — что случилось?
Она прекрасно знала этот тон дочери — точно что-то натворила уже!
— Ничего особенного! — отмахнулась девочка, — Просто я вывела Мандаринку погулять, она испугалась курицу, которая выбежала из-за забора у тети Саши и залезла на дерево.
— Женя! Как курица могла залезть на дерево и причем тут Бублик?
— Мама, ну что ты такое говоришь? Не залазила курица на дерево! Курица напугала Мандаринку, и Мандаринка залезла на дерево!
Когда она говорит таким тоном, то дело совсем не чисто.
— И?
— И я полезла на дерево за ней, — вздохнув, покаялась девочка.
— Женя, ну ты ведь девочка! — вскричала Дарина, — Ты зачем полезла на дерево? Только мальчишки могут лазить по деревьям, ну еще и кошки.
Тишина в телефоне стала затягиваться, что еще сильнее нервировало Малышеву.
— Женя!
— Мам, я, правда, не хотела, — тихо сказала Женя, — но Мандаринка плакала, я ее звала-звала, а она не спускалась. Боялась, наверное.
