— Я дал ей хороший расчет. Думаю, она ни в чем не нуждается, — выдавил в свою защиту Денис, не чувствуя, себя, в прочем, сильно виноватым. Ему казалось теперь, что он все сделал правильно: оградил отца от девушки, что воевала за наследство.
Да, может быть, это и не она испортила оранжерею, и не она, как оказалось, угробила цветок, этот волшебный кактус, который цвел лишь один раз в год, но, тем не менее, у девушки были далеко идущие планы. И рано или поздно они могли исполниться. Потому что именно такие вот сорняки и могут проложить себе путь. С виду невинные, красивые такой душевной красотой, что хочется бросить все и всех.
— Она. Нуждается! — отчеканил отец. — Ну откуда тебе знать, такому сухарю, что человек спасался от одиночества. И здесь она нашла не только хорошую работу, но и друзей. И что теперь, она будет думать, что на свете, на всем белом свете нет справедливости, добра?
Воронов закатил глаза. Пока отец выговаривал ему по поводу Аси, Денис слушал его вполуха. На самом деле он думал, что такое самовольство отцу не понравится, но чтобы настолько! Видимо, совсем эта девчонка его опутала, привязала к себе своими речами. Потому что конкретно этой девушке есть чем это сделать: уж слишком она красива какой-то неземной красотой, слишком добра, слишком мягка, и при этом остра — удивительно будоражащее сочетание!
— Просто ты бежишь от привязанности, боишься снова остаться один, — вдруг донеслось до его сознания и Денис будто очнулся.
— Что? — он даже головой помотал чтобы убедиться, что последнее предложение от отца ему не послышалось.
— А то! — отец подошел близко, чтобы придать значимости своим словам. — Думаешь, я не вижу, что ты влюблен?
Денис резко хмыкнул, расхохотался. Слишком, правда, громко, слишком резко. Павел Несторович прищурился и будто бы кивнул сам себе.
— И вместо того, чтобы радоваться этому чувству, ты бежишь от него, боишься, дуешь на воду, обжегшись на молоке. Прячешься за работу, за фабрику, а там, в Лондоне, думаешь, я не знаю? Наоборот гулял напропалую! Но от себя тебе не убежать. Рано или поздно тебе придется выйти из своей скорлупы и увидеть мир во всем его многообразии красок!
— Ох, перестань. Эта демагогия просто невыносима! — застонал Денис.
— Ах, не выносима? — разошелся отец. — Ну тогда имей в виду: не буду с тобой разговаривать до тех пор, пока в этом доме не появится Ася. Вот таким будет мой ультиматум.
— Ты не можешь говорить сейчас об этом серьезно, — Денис полностью изменил тон со снисходительно-саркастичного на взволнованный и резкий. — Кто тебе эта девчонка, что ты так цепляешься за нее? Успешная любовница? Умелая гетера? Удобная шлюха?
Павел Несторович изменился в лице. Он схватился за щеку, будто бы разъяренный Денис влепил ему пощечину. Он покачал головой и сказал разочарованно:
— Я все сказал.
— Ну и отлично! — кипятился Воронов. — Ну и пожалуйста!
Он вышел из комнаты, задел стул, пнул его ногой, от чего тот отлетел к дверям и только на улице выдохнул.
Задрал голову кверху, успокаиваясь, достал сотовый телефон.
— Владимир Артурович? — поприветствовал он семейного врача. — Отца выписали из больницы, все в порядке. Сказали обеспечить покой и уход. И потому прошу вас возобновить ежедневные посещения, а также нанять ему опытную сиделку. И такую, знаете, поопытней. Чтобы опыта работы было в районе шестидесяти лет. Но! Обо всем докладывайте мне. Спасибо.
Отключив связь, он почувствовал острое желание закурить, хотя и не курил уже около десяти лет.
Глава 8
Ну вот опять я осталась у разбитого корыта. И снова в самом что ни на есть подвешенном состоянии, которое нужно как-то приводить в порядок. Но на этот раз у меня были деньги и время для того, чтобы все обдумать.
Найти квартиру оказалось достаточно легко, пожилая женщина, которая показывала жилье, не стала ставить цену выше, чем это возможно, и сразу же заселилась, не стала искать добра от добра.
Разложила вещи, заварила чай и уткнулась в интернет в поисках работы. Листала страницу за страницей, пока не поняла, наконец, что не вижу ни одной буквы, не запоминаю ни одного слова. Все мои мысли были там — в большом доме с оранжереей, в которой распускался удивительный цветок. Как-то там Павел Несторович? Как он себя чувствует? Не нуждается ли в чем-нибудь? Теперь я уже не ездила в больницу, а только звонила медсестричке, с которой успела пообщаться, чтобы справиться о его здоровье и очень радовалась, узнавая, что сейчас с ним все хорошо.
Но уже потом Павла Несторовича выписали, он отправился живой и почти здоровый домой, под опеку своего несносного сына и собственного личного врача. Звонить им домой я боялась. Во-первых, я понимала, что меня там никто и не ждет. Во-вторых, мне было до жути обидно, что меня там никто и не ждет. А в-третьих, я решила для себя, что если и позвоню или приеду, то только тогда, когда встану на ноги. Причем основательно встану.
А Воронов? Как…интересно…поживает ОН?
Ой, нет. Про этого человека никогда не буду вспоминать. Ни-Ког-Да!
Вот такая круговерть творилась в моих мыслях каждый день, когда я ложилась спать, вставала утром с кровати, чистила зубы, расчесывала волосы и собирала их в хвост. Всеми силами своей души я пыталась вытравить воспоминания об их семье из себя, желая стать обычным роботом, бесчувственным и бессердечным.
Но на самом деле через два дня я вообще готова была вернуться к ним в дом и накричать на этого несносного Биг Босса так, чтобы уши у него заложило! В средства массовой информации, даже самые захудалые, устроиться у меня никак не получалось. Почему-то там особенно хорошо все помнили тот случай на презентации шоколада!
Когда так вышло, что фамилия Воронова стала ходить за мной по пятам и стала ассоциироваться с неудачами на работе? Это какой-то злой рок! Удар судьбы, не иначе.
Поняв, что с такими исходными данными прожить в этом городе долго мне не удастся, я снизила все возможные свои притязания и пошла работать в первое попавшееся кафе. Хотя его название меня жутко раздражало своей принадлежностью к пернатым, которых с недавнего времени я перестала любить и уважать.
Кафе «Снегирь» было обычной забегаловкой, с очень грубым хозяином, но я шла на работу каждый день как на праздник — в конце концов, сюда этот противный Воронов точно не доберется.
Так все и было до одного ужасного дня…
* * *
— Ася! Отнеси кофе за столик, прошу! — уже пятый раз молила кассир, заглядывая в подсобку, где я разрезала в целях экономии салфетки пополам. От глупой и бездарной работы от ножниц зудели пальцы, но наказ директора осуждать и обсуждать было нельзя.
— Ну Леночка, милая, ты же знаешь, в нашем кафе — самообслуживание, пусть они сами подойдут к стойке и возьмут! — не сдавалась я, потому что очень хотелось уйти с работы пораньше.
