— Поранился слегка.
— И как только умудрились?
— Кое у кого зубы слишком острые… — непонятно ответил босс.
Трясущиеся пальцы не держали толком, и я умудрилась выронить упаковку спиртовых салфеток. Маленькие прямоугольнички разлетелись по полу. Я присела, чтобы их собрать и напрочь забыла, что халат не успела завязать. Принялась запахиваться, но Данилов вдруг оказался рядом. Взял мои ладони в свои, поднимая меня на ноги. Стиснул.
— Маша! Ты ледяная вся! Ты сюда что, раздетая шла?!
Я кивнула, осторожно высвобождаясь. Челюсть снова дрогнула, я словно заново ощутила холод и поджала пальцы. Ступни ужасно закололо, так что невыносимо было стоять. Зашипев, я села на краешек кровати, понимая, что завтра слягу, если не приму меры.
— Так.
Данилов осмотрелся и, скинув пальто, набросил мне его на плечи. Принялся оказывать себе медицинскую помощь, грозно приказав мне не суетиться, когда я попыталась подняться, чтобы ему помочь. Сил спорить у меня не осталось, слишком сильно хотелось спать. Я впала в какое-то заторможенное состояние, и действительность воспринималась как-то с задержками.
— Ну вот. А теперь нужно тебя согреть как можно скорее, — Данилов сгреб меня на руки и куда-то понес.
В коридоре я забеспокоилась, осознав, куда он меня несет.
— Ярослав Алексеевич! Не надо!
Мужчина только крепче прижал меня к себе. Терпкий запах его парфюма и кожи, немного алкоголя… А еще он был теплый. Я прикрыла глаза, ритмично покачиваясь у него на руках.
— Верните меня на место, — обняла его за шею и уткнулась носом куда-то в грудь.
— Непременно, — согласился он, но и не подумал развернуться.
Только в душе я осознала масштабы проблемы. Усадив меня на лавку, Ярослав вошел в кабину и включил воду, отпрыгнув, чтобы не намочить одежду.
— Сейчас немного нагреется, — пояснил он и присел, поставив мои ступни себе на колени.
Стиснул их в теплых ладонях, я выдохнула. Было немного больно — их все еще безбожно покалывало. Возвращалась чувствительность.
— Это лучше снять, — он слегка оттянул и отпустил капрон чулка. — Давай помогу.
— Я сама!
Поспешно убрала ногу и пошатнулась от неожиданного головокружения, инстинктивно ухватившись за мужское плечо.
— Сиди спокойно. Ничего такого не происходит, — предупредил Данилов, мягко усаживая меня обратно.
Я не видела его лица, когда руки проникли под халат. Нащупали край чулка.
Боже! Не знаю, как можно чувствовать себя одновременно так плохо и так хорошо. Я вдруг осознала, что весь день готовилась к тому, что сегодня он снимет их с меня. Сама этого желала. И вот желание исполнилось, пусть и не так, как я себе это представляла. В животе разливался жар, расходясь концентрическими кругами от центра к конечностям. Я снова поджала пальчики, но на этот раз уже не от холода. Сглотнула. Я отпустила руку, которой все еще стискивала полы халата и тихонько двинула плечами, избавляясь одновременно от него и пальто. Демонстрируя кружевной комплект белья тому, для которого оно и предназначалось.
Данилов замер и медленно поднял голову. Сердце пропустило удар, и вдруг резко ускорилось.
— Маша? Что ты делаешь?
— Что обещала, — я с вызовом вскинула голову.
— О чем ты? Какое еще обещание, когда ты в таком состоянии.
— Не нравлюсь?
— …Да еще и Батруха, — выплюнул Ярослав презрительно, словно заканчивая вслух какую-то мысль.
На глаза навернулись слезы. Он что, так ничего и не понял? Ощутив, что предлагаю себя как дура тому, кому уже наскучила вся эта игра. Тому, кто выбрал утонченную Катеньку.
— Да причем тут Батрухин? — выпалила я и вскочила.
Оглянулась по сторонам и вышла в единственное место, куда мне позволила выйти в подобном виде совесть — в душ.
Вода оказалась чересчур горячей. Я вскрикнула и шарахнулась в сторону от струй, осознав это с секундной задержкой. В тот же миг в кабинку ворвался Данилов с такой тревогой на лице, что любо-дорого было посмотреть. Как и я, он обжегся, но отрегулировал температуру, не обращая внимания на то, что его рубашка и брюки намокли.
— Ты в порядке? — он бесцеремонно принялся меня осматривать, поворачивая так и эдак.
— Все в порядке. А ты мокрый, — я слегка оттянула его рубашку на плече.
— Да уж. Маша, я… Я не хотел тебя обидеть. Ты выглядишь шикарно, хоть снова мочалку вешай! — он резко замолчал.
Мгновение я недоуменно на него пялилась, а потом медленно опустила взгляд вниз, ощущая, как заливаются щеки краской. Обхватила руками плечи, глядя в сторону. Тем временем Данилов промок окончательно, снаружи в раздевалке тоже уже налилась приличная лужа.
— Тебе надо переодеться… — шепнула я.
— Угу, — кивнул он, не отрывая от меня потемневший взгляд и прикрыл дверь.
Я тихо ахнула, когда он обхватил мое лицо руками и поцеловал в губы.
Если горячая вода согревала тело снаружи, то от прикосновений Ярослава закипала кровь. Он целовал меня томительно, медленно, умело. Словно знакомясь, коснулся мокрой от воды верхней губы, нижней. Я закрыла глаза, сосредоточившись на невероятных ощущениях. Его язык осторожно, но настойчиво проник в мой рот, ладони ритмично поглаживали поясницу, рассылая по телу волны мурашек. Я тихо застонала.
Яр откинул мокрую прядь волос с моих плеч, обнажив шею. Проложил цепочку неспешных поцелуев от ключицы к мочке уха. Повторил путь кончиком языка туда и обратно. Легонько куснул саму мочку. Я вздрогнула как от удара электричеством, тихо ахнув. Задышала чаще. В коленях образовалась мгновенная слабость, и повело сильнее, чем от откровенных ласк сегодня в кабинете.
— Поможешь мне раздеться? — спросил Яр.
Вибрация его низкого, чуть охрипшего от желания голоса отдалась сладким спазмом внизу живота. Я подняла руки и принялась расстегивать пуговицы на рубашке. Намокшая ткань не желала поддаваться, а трясущиеся пальцы были плохими помощниками. Данилов не собирался облегчать мне задачу. Мужские ладони осторожно спустили бретельки кружевного бюстгалтера, затем стянули чашечки, обнажая мою грудь. Чуть шероховатые пальцы обвели заострившиеся вершинки грудей. Коснулись их легко, почти невесомо. Дразня и распаляя.
Пуговки на рубашке наконец закончились, и Яр перехватил мои ладони, не давая их убрать. Положил их на пряжку ремня, предварительно дав почувствовать напряженный бугор.
— Справишься?
Я закусила губу и кивнула. Удивительно легко расстегнула пряжку, а потом и ширинку, с легким страхом осознавая, что я вот-вот стану женщиной. И вдруг поняла, что не хочу, чтобы мой первый раз случился в душевой кабине…
Возбуждение разом куда-то ушло.
