С опаской смотрю на Людвига. Он делает шаг ко мне, и я отскакиваю как перепуганный зверек.
— Не смотри на меня так, — хрипло произносит он. — И хватит отпрыгивать всякий раз, это раздражает.
«Тогда не подходи слишком близко», — отвечаю ему мысленно. Снова опускаю глаза в пол. Лёд разворачивается, идет к лестнице и начинает спускаться вниз, не говоря ни слова, а я, вздохнув, следую за ним.
— Вот здесь еще одна ванная, почему-то голос его звучит теперь раздраженно. Словно я утомила его. — Ты хочешь есть?
— Нет, — отвечаю машинально.
— В холодильнике полно еды. Моя помощница по хозяйству, Ингрид, всегда забивает его до отказа перед моим приездом. Так что с голоду не умрешь.
Людвиг направляется к входной двери. Я даже спросить ничего не успеваю, как раздается щелчок. И через минуту я уже одна в огромном и чужом пространстве…
* * *
Замираю, не зная что делать. На сколько он ушел? На пять минут, на час, на сутки? Неужели не понимает, каково вот так существовать в неизвестности? Ничего не объяснил толком, что мне делать, каковы обязанности… Показал квартиру и сбежал. Хоть бы сказал, что здесь можно делать, что нет. Куда нельзя заглядывать… Вдруг у него как у Синей Бороды есть потайная комната, которую надо избегать? Усмехаюсь про себя этой глупой мысли, но нельзя не признать, такое сравнение неразговорчивому и холодному голландцу весьма подходит…
Захожу на кухню — заглядываю в холодильник. Тут и правда полно продуктов на любой вкус. Но есть не хочется. Меня трясет. Он такой странный. Переменчивый. Никогда не знаешь, что у него в голове. Он меня пугает. Как я смогу выдержать эту пытку под одной крышей? Близость человека, от которого все сжимается внутри… И даже посоветоваться не с кем… Нет, у меня конечно есть сотовый, и я могу позвонить Тане. Но что скажу? И, наверное, это жутко дорого… Вздыхаю, беру свою сумку — вещи видимо принесли пока мы были наверху — сумки стоят в холле. Иду в комнату что мне выделили, разбираю сумку, развешиваю вещи… Их так мало, что смотрится забавно в большой гардеробной. Снова начинаю ходить по дому. Подхожу к окну — вид потрясающий. Деревья в цвету, город за окном наполнен яркими красками. Ходят люди, ездят велосипедисты. Идиллия… Но на душе тяжесть. Я не могу выйти. Никого не знаю, в чужой стране. Чувствую себя диким зверьком, привезенным из леса в большой мегаполис.
Отхожу от окна — меня душат слезы. Замираю перед дверью, это спальня Людвига. А потом не знаю зачем, заглядываю туда…
Комната очень просторная, преобладают серый и черный тона, но она не мрачная. Просто очень мужская. Как, впрочем, и вся квартира. Никаких рюшек или цветов. Хром, сталь. Несколько картин, видимо современных, потому что изображение трудно описать. Абстракция, ломаные линии.
Мой взгляд падает на огромную кровать, заправленную шелковыми простынями, которая занимала большую часть пространства. Мне становится не по себе, мучают воспоминания о прикосновениях, о боли… И я выскакиваю обратно.
Прихожу в себя только оказавшись снова на кухне. Нет, я не проголодалась внезапно, видимо просто подсознательно хотела оказаться как можно дальше от спальни Людвига. Вдруг понимаю, что мне нестерпимо находиться в этом замкнутом пространстве, пусть большом и красивом. Бегу к входной двери, пытаюсь открыть, но она заперта. Сползаю вниз, меня душат слезы. Какое-то время сижу на корточках, прислушиваясь к тишине и пытаясь услышать хоть какой-то звук за дверью. А потом обессиленная плетусь обратно в большую гостиную. И тут совсем рядом, буквально под рукой раздается громкая трель звонка. Подпрыгиваю от неожиданности, оглядываю комнату и вижу на высоком хромированном стеллаже разрывающуюся требовательным звуком трубку телефона.
Лёд ничего не говорил о звонках. Вдруг это входит в мои обязанности? Да, он ничего не объяснил. Но вдруг звонит сейчас, чтобы дать мне инструкции?
Еще немного посомневавшись, беру аппарат в руку. И осторожно нажимаю на зеленую кнопку.
— Лед? Дорогой, я замучилась набирать тебе, — говорит мне в ухо капризно-требовательный женский голос. — Мне сказали ты утром прилетел. Да, знаю что надо было дождаться… но я не могу. Мне очень надо увидеть тебя…
И что мне ответить? Звонит женщина, его женщина по всей видимости… Зачем я только ответила на чертов звонок! И как теперь выпутаться? Тихо нажать отбой?
— Лед? — еще требовательнее произносит женщина.
— Простите… его нет дома, — отвечаю, понимая, что не найду в себе сил просто повесить трубку, да и все равно эта дама дозвонится рано или поздно Людвигу, а то и явится сюда, раз так поговорить с ним мечтает.
— А ты кто? — голос мгновенно меняется, становится холодным, неприятным.
— Я… его секретарь…
— Да? Хм, а куда подевался Бьерн?
— Не знаю… Извините, я первый день работаю.
— Зачем Людвигу секретарь в квартире. Ты кто такая, шалава? Как там оказалась?
— Почему вы оскорбляете меня, даже не зная? — произношу обиженно. — Я же не спрашиваю у вас кто вы такая.
— Так, ясно, Лед обожает все русское и снова притащил сувенир из Рашки, нет, ну надо же…
— Вы кажется тоже не голландка.
— Ты какого мне хамишь, девочка? Я — невеста Людвига, и советую быстро собрать манатки и метнуться обратно к себе в деревню. Я скоро приеду, и если застану тебя… мало не покажется.
— Не надо мне угрожать!
Не знаю, откуда у меня взялась смелость так ответить этой незнакомке. Но она ужасно разозлила меня грубыми намеками и угрозами. И Людвиг разозлил… Если у него есть невеста… это просто омерзительно, вот так поступать. Я обязательно выскажу ему все что думаю.
— Запомни, девочка, ты всего лишь игрушка, ясно? На пару дней. Лед парень горячий несмотря на прозвище, и я прощаю ему маленькие шалости. А потом возвращается ко мне. Потому что только я полностью понимаю его и удовлетворяю в постели. Поэтому советую собрать манатки и валить пока не стало слишком больно.
Я не стала сообщать этой женщине, что только об этом и мечтаю. Что больнее мне уже не может быть, я пережила самое ужасное, что могло случиться… Я могла бы рассказать ей свою историю, что привезли меня сюда вопреки моим желаниям, что я фактически пленница… Но не думаю, что это плюющаяся ядом невеста посочувствовала бы мне. Думаю, она бы оправдала бы любой поступок Людвига, а меня все равно нашла бы в чем упрекнуть. А потом еще и ему бы все передала. Не стоит вызывать гнев мужчины, от которого зависит моя судьба…
А потом меня посещает мысль, что возможно, если невеста объявится здесь, в квартире, она захочет мне помочь, и отправит обратно в Россию?
— Я буду очень рада познакомиться с вами, приезжайте сюда, — говорю быстро, пока есть смелость. — Людвига нет, так что мы можем поговорить спокойно….
Не успеваю обрадоваться своей идее, как в трубке раздаются гудки. Вместо того, чтобы согласиться на мое радушное приглашение, невеста выдает грубое ругательство, от которого у меня краснеют уши, так даже мужики в моем родном поселке не выражаются… И вешает трубку!
