— У меня нет невесты, Настя, — произношу с улыбкой. — Не стоит верить незнакомцам.
В ответ девушка издает надломленный смешок.
— Звучит безжалостно.
— Почему?
— А сами как думаете? Вы легко берете… и легко потом выбрасываете…
Ответ звучит с горечью. И я понимаю ее. Она права.
— Нет, не в этом дело. Не мешай все в одну кучу… С тобой… у меня впервые такая ситуация.
— Ситуация? — горький смешок. — Вот значит, как вы это называете…
Последняя фраза звучит так тихо, что мне приходится напрячь слух, чтобы услышать.
Неожиданно глаза Насти наполняются слезами, их прозрачная голубизна темнеет, и я чувствую себя совершенным ублюдком из?за того, что заставил ее страдать. Я не хотел этого. Все, чего он хотел, — это понять, что происходит сейчас в ее голове. Понять, как могу исправить содеянное.
— Если мы просто гуляем… Я бы предпочла вернуться домой, — произносит девушка.
Она хочет сбежать от меня… но я не готов отпустить… Кладу руку на ее плечо.
— Подожди. Я хочу еще раз извиниться. Я не собирался причинить тебе боль нашим разговором. Малышка, я просто хочу загладить свою вину. Как мне донести до тебя, что не нужно ничего бояться?
— Не зовите меня малышкой, говорит Настя сдавленным голосом, не поворачиваясь ко мне.
Я назвал ее так неосознанно. Ласкательно-сексуальное прозвище. Не стоило его произносить. Вырвалось. Потому что очень подходило ей. Такая юная. Ранимая.
— Извини. Но тебе идет это слово…
Настя отрицательно мотает головой, ее длинные волосы рассыпаются из стороны в сторону.
Обнимаю ее за плечо, пытаясь повернуть ее к себе. Сам не знаю, что собираюсь делать. Утешить? Но от ее близости мысли принимают другое направление. Обхватываю девушку руками, сцепив их у нее под грудью, наклоняю к ней голову и вдыхаю аромат ее волос, пахнущих моим шампунем. Такой родной и приятный запах. И совсем не из-за шампуня… Наклоняю голову и чуть задеваю губами ее розовое ушко. Меня пронзает словно током возбуждение. И все правильные мысли летят к черту. Я ее хочу. До безумия. Ничего не могу с собой поделать. Касаться ее — наивысший кайф, в котором не могу себе отказать.
Напоминаю себе, что это раненое существо. И ранил ее я. Я должен загладить… Исправить. Хватит ли мне терпения? Клянусь сам себе, что хватит. Иначе никак.
— Я не хочу, чтобы ты страдала, Настя. Скажи мне, что я могу сделать, чтобы ты была счастлива? Только не говори отпустить, умоляю. Тебя ведь на родине ничего не ждет… ничего абсолютно. Я не могу отпустить.
Снова притягиваю ее в свои объятия. Настя замирает совершенно неподвижно. Даже не чувствую, как она дышит.
А потом со вздохом отстраняюсь, говоря себе, что если сделаю то, что хочу больше всего на свете, если поцелую ее… это будет самым большим противоречием самому себе. Но главное — это может напугать девушку. А я не хочу, чтобы она боялась меня. Я хочу, чтобы она мне доверяла.
Поэтому, отстраняюсь.
— Ну что же, я устал сопротивляться твоему желанию работать, — говорю с улыбкой.
— Разве мое желание — вещь странная? Я должна вам… Я разбила, нанесла ущерб…
— Я знаю, что ты не виновата. И не хочу, чтобы ты чувствовала себя рабыней. Это не так. Я отношусь к тебе как…
Настя смотрит выжидательно, а я замолкаю. Потому что сам не знаю, как к ней отношусь. Все построено на инстинктах. Я не могу анализировать отношения с ней. То, что произошло… то что лишил девушку девственности… Был жесток и неумолим… Для меня это дикая ситуация. Наверное, отношение к ней сейчас — попытка вымолить прощение. Правильно ли поступаю? Может быть отпустить гораздо более приемлемый вариант? Предложить денег.
Но почему-то у меня стойкое ощущение что деньги Настя не примет и ее это еще сильнее оскорбит. Мы словно заложники проклятой ночи, спродюсированной ее теткой. Которая, по всей видимости, сидит в Москве довольная и в уме тугрики подсчитывает. Хотя нет, с чего ей быть радостной — я же обнулил чек еще в тот день, когда она в моем кабинете соловьем заливалась и дополнительные суммы выпрашивала. Как только вышла за дверь, я позвонил в банк и попросил своего знакомого не выдавать по моему чеку никаких денег. Причем не отказывать первые три дня, а просить отсрочки. Чтобы мерзкая баба ходила как на работу в банк и каждый раз обламывалась. Моя маленькая месть.
— Почему молчите? — голос Насти отвлекает меня от мыслей. — Вы начали про работу и снова замолчали.
— Да, поедем в мой офис. Подберем тебе что-нибудь.
— Я не знаю языка…
— Ну, зато русский знаешь, надеюсь хорошо?
— Пятерка была… в школе.
— Вот и отлично.
POV Настя
Людвиг удивляет меня, он совсем не такой как в Москве. Здесь чувствуется что он на родине. Он более расслаблен, и… обаятелен. Поневоле проникаюсь его настроением, попадаю под его обаяние и это меня пугает. Когда привлек меня в свои объятия я замерла… Испугавшись, что хочет поцеловать меня. И сразу рой мыслей. Чего он хочет? Можно ли верить его обещаниям, что больше не тронет? Мой босс на одну ночь… Ночь, которую никогда не забуду. Можно ли верить, что ему не захочется повторить, то что было?
Но главное — меня не только пугает его близость, но и волнует!
— Я хочу, чтобы вы дали мне работу! — вздыхаю с грустью.
— Хорошо, если ты так настаиваешь на работе, прямо сейчас поедем в мой офис.
Людвиг отступает, и становится отстраненным, далеким. Расспрашивает меня о том, что умею. Теперь он всего лишь мой босс, это должно успокоить, тогда почему мне все равно не по себе?
* * *
Офис Людвига располагается в центре города. Очень красивые улочки, старинные здания, которые разглядываю с восторгом. Здесь кипит жизнь, сотрудники бегают туда-сюда. Офис занимает два этажа, повсюду стеклянные двери, и восхитительный аромат кофе. То, которым он угостил меня на прогулке до сих пор сохраняет на языке восхитительное послевкусие.
— Пойдём сразу в мой кабинет, — говорит Лёд, а я с ужасом думаю о том, что, наверное, для меня здесь не найдётся подходящего занятия, ведь я не знаю языка.
— Знаешь, я очень много изучаю русскую культуру, мне она очень нравится, у меня очень много друзей в твоей стране. Пока только один ресторан в Москве, но я планирую это исправить, — говорит Людвиг, опускаясь в большое кожаное кресло. — Поэтому человек знающий язык идеально, его носитель, мне очень даже пригодится. Но ты не стой, садись.
Возле стены симпатичный оранжевый диванчик с широкими подлокотниками, выглядящий очень мягким. Осторожно сажусь на краешек. Телефон Людвига звонит, и он, извинившись, выходит, а я сижу и смотрю в широкое окно. Тут шикарный панорамный вид на центр, на реку.
