— В доме все еще горит свет, — сообщил граф, — поэтому я полагаю, что ваш нежеланный посетитель еще не уехал.
Снаружи послышался негромкий свист.
— Должно быть, Эйб явился, — предположил граф.
Грэйния вскочила.
— Надеюсь, у него все в порядке. Я очень боюсь, что, когда мистер Мэйгрин обнаружит мое отсутствие, он выместит зло на Эйбе.
Следом за графом она вышла на палубу, из осторожности прикрыв за собой дверь каюты.
Но в этом не было особой необходимости, потому что луна сияла вовсю, и, подойдя к борту, Грэйния сразу увидела Эйба, идущего вдоль кромки воды с одним из ее чемоданов на плече.
Она стояла и ждала, пока он поднимется на борт.
— Ну, как дела, Эйб?
— Все в порядке, леди, — отвечал Эйб. — Мистер Мэйгрин спит.
— Спит?!
Эйб ухмыльнулся:
— Подсыпал немножко порошка в последний стакан. Проспит до утра. Голова сильно больная.
— Очень разумно с твоей стороны, Эйб.
— Очень разумно! — повторил и граф.
— Я принес багаж, — сообщил Эйб. — Вы уезжайте. Не надо вернуться, пока неспокойно.
— Так я и сделаю, — пообещала Грэйния. — Ну а ты? Боюсь, что мистер Мэйгрин выпорет тебя.
— Со мной порядок, леди, — ответил Эйб. — Он меня не найдет.
Грэйния знала, что Эйбу на острове есть, где спрятаться. Как бы ни нуждался в нем отец, невозможно допустить, чтобы Эйб испытал злобу и жестокость Родерика Мэйгрина, известного своим чудовищным обращением с рабами.
— Я принесу другие чемоданы, — сказал Эйб, — а Джозеф угонит карету.
— Куда он ее угонит? — удивилась Грэйния. Эйб широко улыбнулся, в лунном свете сверкнули белые зубы.
— Когда мистер проснется, подумает, вы уехали к хозяину. Джозеф оставит там лошадей, а сам вернется.
— Блестящая мысль! — воскликнула Грэйния. — Если мистер Мэйгрин подумает, что я прячусь, он станет искать меня возле собственного дома.
Эйб улыбнулся почти с детской радостью. Потом заявил:
— Пойду за чемоданом.
— Подожди минуту, — остановил его граф. — Я пошлю кого-нибудь вместе с тобой.
Граф окликнул вахтенного, и тот спустился на палубу, выслушал указания и последовал за Эйбом к сходням.
Граф поднял чемодан и понес к каюте.
Грэйния забежала вперед, чтобы открыть ему дверь, но когда они вошли в каюту, сказала:
— Я не могу занимать вашу каюту. Должно быть какое-то другое место, где я буду спать.
— Именно здесь вы как моя гостья и будете спать, — твердо ответил он. — И надеюсь, вам будет удобно.
Грэйния даже рассмеялась от полноты счастья.
— Очень удобно… и безопасно, — сказала она. — Как мне благодарить вас за вашу доброту?
Бофор не ответил, но по выражению его глаз Грэйния поняла, что он так же счастлив, как и она, и что слов между ними не нужно.
Грэйния заговорила о другом:
— Я должна дать Эйбу сколько-нибудь денег. У меня они есть, я положила их в один из чемоданов.
Она спрятала деньги, которые везла с собой из Англии, потому что иначе отец забрал бы их себе, и она осталась бы без единого пенни.
…Когда мать заболела и стала все больше слабеть, она велела Грэйнии взять из банка все оставшиеся деньги. Грэйния поинтересовалась, чем вызвано такое намерение.
Последовало долгое молчание: графиня обдумывала, что сказать дочери.
По-видимому, она решила, что было бы ошибкой скрывать от дочери правду, и заговорила так:
— Ты должна иметь собственные деньги, которые твой отец не смог бы швырнуть на игорный стол или пропить, если ему так заблагорассудится. Это не просто деньги на приданое, ты будешь независимой — если дела пойдут скверно.
Она не вдавалась в подробности, но Грэйния понимала, насколько мать слаба, и выполнила ее желание, не задавая больше вопросов. Отправилась в банк в тот же день и сняла со счета несколько сотен фунтов, остававшихся у матери.
— Разумно ли вы поступаете, миледи? — спросил у нее управляющий банком. — Стоит ли иметь при себе такие большие деньги?
— Я помещу их в безопасное место, — обещала ему Грэйния.
Она понимала, что управляющий считает ее безрассудной, но теперь она радовалась возможности дать Эйбу достаточно денег, чтобы он поддержал себя и заплатил старым слугам и рабам, которые продолжали выполнять свои обязанности, хоть и не получали заработной платы.
— Позвольте мне сделать это вместо вас, — обратился к ней граф.
— Ни под каким видом, — ответила она. — У меня есть своя гордость. Денег у меня достаточно, и я хочу потратить их именно так.
При этом она подумала, что, говоря с нею о приданом, мама даже и вообразить не могла в качестве жениха для дочери столь презираемого ею человека.
Граф помог ей открыть чемодан, и на дне его Грэйния нашла деньги.
Она отсчитала пятнадцать золотых соверенов. Эйбу эта сумма покажется большой, денег ему хватит надолго.
Граф вышел из каюты; Грэйния высыпала монеты в мешочек, который ей дали в банке, и тоже поднялась на палубу.
Бофор дожидался Эйба, и когда тот появился в сопровождении француза, который тоже нес чемодан, Грэйния убедилась, что граф беспокоился, не проснулся ли Мэйгрин и не преследует ли Эйба и его спутника.
Чемоданы внесли на борт, и Грэйния отозвала Эйба в сторонку.
— Здесь деньги для тебя, Эйб, — сказала она. — Для тебя самого и для тех на плантации, кто, как ты считаешь, заработал их.
Она вложила мешочек ему в руку и продолжала:
— Когда мистер Мэйгрин перестанет меня искать, вели рабам расчистить подлесок под мускатными деревьями. Когда все успокоится, мы посадим побольше таких деревьев и будем надеяться на урожай, который принесет нам больше денег, чем в прошлом.
— Хорошая мысль, леди.
— Ты присматривай за домом, Эйб, пока я не вернусь.
— Возвращайтесь, а то хозяин заскучает.
— Конечно, я вернусь, — сказала Грэйния, — но только, когда минует опасность.
Она оглянулась через плечо и увидела графа неподалеку.
— Как нам узнать, что опасности уже нет и можно вернуться? — спросила она.
— Вам захочется узнать новости о вашем отце, — ответил он, — но нам следует убедиться, что восставшие не захватили Сент-Джорджес и другие части острова.
— Если будет безопасно, сэр, я дам знак, — сказал Эйб.
— Именно это я и хотел предложить.
— Если все станет хорошо, — заговорил Эйб, как бы размышляя вслух, — вывешу белый флаг снаружи у входа.
