— Но что же все-таки случилось? Я не поняла, что это был за корабль? Английский?
Граф задул тоненькую свечку. Подошел к девушке и снова обнял ее.
— Я знаю, о чем ты подумала, — сказал он. — Как выяснилось, наша команда заметила английскую шлюпку, но она не представляла для нас никакой опасности.
Со вздохом глубокого облегчения Грэйния опустила голову ему на плечо; Бофор поцеловал ее в лоб и продолжал:
— Но она имела отношение к тебе.
— Ко мне? — удивилась Грэйния.
— По-видимому, несколько дней назад, два или три, не знаю точно, неподалеку отсюда произошло сражение.
Грэйнии было так хорошо в его объятиях, что слушала она не слишком внимательно.
«Он со мной, и я в безопасности», — думала она.
— Я считаю, — говорил между тем Бофор, — что английский корабль флота его величества «Героический» потонул. Шлюпка, обнаруженная в море, о которой нам с тобой пришел сообщить Жан, была с этого корабля. В ней находились один офицер и восемь рядовых военных моряков.
— Это были англичане? — встревоженно спросила Грэйния.
— Это были англичане, — ответил граф. — Мертвые все до одного.
Грэйния понимала, что это не совсем хорошо с ее стороны, но она испытывала чувство облегчения, поскольку погибшие англичане ничем не могли угрожать графу и его команде.
— Мы ничего уже не могли для них сделать, — продолжал Бофор, — только похоронили их в море, а я взял их документы, чтобы можно было опознать людей в случае необходимости.
Он помолчал и добавил:
— Имя офицера, который имел чин капитан-лейтенанта, Патрик О'Керри.
Грэйния вздрогнула.
— Патрик О'Керри? — повторила она.
— Я подумал, что это, возможно, твой родственник, и принес тебе его бумаги, а также мундир и головной убор. На тот случай, если ты захочешь их взять.
— Патрик был моим двоюродным братом, — помолчав, сказала Грэйния. — Я знала его очень мало, но папа будет потрясен.
— Мы должны бы как-то сообщить ему об этом.
— Да, конечно, — согласилась Грэйния. — Он будет потрясен не только потому, что Патрик его племянник. Он наследник титула, других наследников нет, и таким образом титул перестанет существовать.
— Могу себе представить, как это огорчит твоего отца.
— Да, папа — четвертый граф, а пятого уже никогда не будет.
— Я сожалею, что так случилось, — ласково проговорил Бофор. — Мне очень не хотелось расстраивать тебя, дорогая моя.
Он по-прежнему держал ее в объятиях, губы его касались ее щеки, и радость этого прикосновения смягчала чувство утраты.
Кузен Патрик приезжал навестить мать Грэйнии, когда они жили в Лондоне. Молодой человек был в полном восторге оттого, что получил назначение на новый корабль и отправится в Карибское море. Тяжело было думать, что он теперь мертв.
Грэйния помнила, как он рассказывал матери о Вест-Индии. Он казался очень славным юношей, но на Грэйнию почти не обращал внимания, ведь она была всего-навсего школьницей, совсем девочкой с его точки зрения.
— Знаешь, что меня удивило? — сказал граф. — Твой кузен настоящий брюнет, а я считал, что все твои родственники светлые, как и ты.
Грэйния слабо улыбнулась:
— Есть светлые О'Керри вроде меня и папы, а есть темноволосые и смуглые, как полагают, с примесью испанской крови.
Граф был, по-видимому, удивлен, и она объяснила:
— Некоторые из кораблей Испанской армады
[9]
потерпели крушение у южного побережья Ирландии, и многие испанские моряки так и не вернулись домой на родину.
— Значит, они нашли девушек из рода О'Керри привлекательными, — улыбнулся граф.
— Скорее всего, так и было, — согласилась Грэйния, — и они, разумеется, передали свои черты последующим поколениям.
— Тогда неудивительно, что одни темные, а другие светлые, — заметил граф, — но я предпочитаю твои золото и белизну, и настанет день, красавица моя, когда ты снова обретешь твою английскую наружность. Боюсь только, что тебе придется быть француженкой независимо от цвета волос.
Грэйния вопросительно посмотрела на него, и Бофор ответил на ее немой вопрос:
— Ты согласна выйти за меня замуж? Я надумал выдавать тебя за свою кузину и держать на расстоянии, но ты сделала это невозможным.
— Я вовсе не хочу держаться на расстоянии, — пробормотала Грэйния. — Я хочу стать твоей женой.
— Одному Богу известно, какую жизнь я смогу создать тебе, — сказал граф, — и мне нечего тебе предложить, кроме собственного сердца.
— А мне больше ничего и не надо, — ответила Грэйния. — Но ты вполне уверен, что я не стану обузой для тебя… что ты не раскаешься в своем поступке, женившись на мне?
— Это попросту невозможно, — ответил Бофор, — я искал тебя всю свою жизнь, и теперь, когда я тебя нашел, я не могу отказаться от тебя.
Он снова начал целовать ее, и думать о чем бы то ни было стало просто невозможно.
Немало времени прошло, прежде чем граф, вздохнув, заговорил:
— Когда Анри явится сюда готовить нам обед, я пойду повидаться со священником и договорюсь с ним о нашем венчании завтра утром.
Он поцеловал Грэйнию и спросил:
— Ты не возражаешь против католической церемонии, дорогая? Покажется странным, если моя невеста будет принадлежать к другой церкви.
— Поскольку мы собираемся пожениться, мне совершенно все равно, какая церковь совершит обряд, но если для тебя это что-то значит, то я была крещена как католичка.
— В самом деле? — немного недоверчиво спросил граф.
— Папа был католиком, а мама нет. Венчались они по католическому обряду, и в католической вере меня крестили.
Граф все еще смотрел на нее с некоторым удивлением, и Грэйния продолжала:
— Боюсь, что папа не был, что называется добрым католиком даже и в Англии, а когда мы приехали на Гренаду, он убедился, что британцы не признают католицизм из-за своих антифранцузских настроений, и вообще перестал посещать церковь.
Ей почему-то подумалось, что граф смущен ее словами, и она начала объяснять дальше:
— Когда мама бывала в Сент-Джорджесе, она посещала протестантскую церковь и по воскресеньям иногда брала с собой меня, но дорога была длинная, да и папа не любил оставаться один, так что все это происходило очень редко.
Граф теснее прижал ее к себе.
