Он долго молча смотрел на нее, потом произнес очень тихо:
— Никто не может быть прекраснее. Она улыбнулась ему из-под вуали:
— Я люблю тебя!
— Позже я постараюсь выразить тебе, как сильно я тебя люблю, — ответил он, — а сейчас я не смею до тебя дотронуться. Я хотел бы упасть перед тобой на колени и зажечь перед тобой свечи, потому что не просто люблю, но боготворю тебя.
— Ты не должен говорить такие вещи, — запротестовала Грэйния. — Боюсь, что я недостаточно для этого хороша.
Он только усмехнулся, поцеловал ей руку и сказал:
— Карета ждет у дома. Команда считает, что лошади недостойны везти ее. В экипаж впрягутся все мои друзья-пираты. Вот так мы с тобой и поедем в церковь.
Грэйния вскрикнула в изумлении, а когда вышла из дома, то увидела, что все молодые члены команды корабля приготовились двигать вперед легкий открытый экипаж, украшенный теми же белыми цветами, из которых был сплетен веночек Грэйнии. На сиденье кареты лежал белый букет.
Наконец они двинулись к церкви — волшебный, сказочный свадебный кортеж!
Граф крепко держал руку Грэйнии в своей, пока они спускались по узкой дороге, ведущей к ближайшей деревне.
Деревня состояла всего из нескольких маленьких домов — настоящих «пряничных домиков» с балкончиками из узорной железной решетки.
Дома выстроились по берегу моря, а за ними поднималась красивая панорама крутых холмов.
Маленькая старинная церковь полна была народу; священник ждал невесту и жениха в дверях и ввел их в церковь, где уже собрались друзья графа и все те, кто не участвовал в доставке к церкви экипажа жениха и невесты.
Грэйнии церемония венчания показалась чрезвычайно трогательной; вместе с запахом ладана к небесам словно бы возносились ее молитвы, и сам Бог благословлял их брак и их любовь.
С глубоким волнением смотрела она на обручальное кольцо, надетое на палец, но еще сильнее волновалась, когда Бофор, стоя рядом с ней на коленях, произносил с проникновенной искренностью священные обеты брака.
Прошлым вечером она задала ему вопрос:
— Ведь я выхожу за тебя замуж как твоя кузина, будет ли этот брак законным?
— Я так и думал, что ты спросишь об этом, — сказал Бофор. — Как ты знаешь, к нам будут обращаться только по именам, данным при крещении. Я сообщил священнику, что тебя окрестили именем Тереза Грэйния.
— Я считала, что я Габриэль.
— А я решил, что Габриэль Грэйния труднопроизносимо.
Они рассмеялись.
— Тереза — очень милое имя, оно мне нравится, — заявила Грэйния.
Во время службы она узнала, что у ее мужа несколько имен, когда он заговорил:
— Я, Бофор Франсуа Луи…
Венчание кончилось, их повезли в том же экипаже домой, и по дороге Грэйния думала лишь о человеке, который сидел рядом и шептал ей на ухо слова любви.
В дом явились все, кто присутствовал на церемонии, и еще несколько друзей из обитателей острова. Все пили за здоровье новобрачных и отдали должное еде, на приготовление которой, как подумала Грэйния, Анри потратил большую часть ночи.
Настроение у всех было самое солнечное, много смеялись и шутили.
Мало-помалу и с большой неохотой гости начали расходиться.
Первыми ушли друзья из числа островитян, потом священник и его домоправительница, а к тому времени, как наступила сиеста, отправились на корабль и члены команды.
Грэйния осталась наедине со своим мужем; она повернулась и подняла к нему лицо.
— Я считаю, — заговорил он, — что нам лучше и удобнее провести сиесту, избавившись от наших парадных одеяний. Я ужасно боюсь испортить твое великолепное платье.
— Оно предназначалось для Букингемского дворца, — ответила Грэйния, — но гораздо, гораздо больше подошло для того, чтобы венчаться в нем с тобой.
— Согласен, — с улыбкой произнес граф. — К чему нам короли и королевы, когда нас двое, и мы принадлежим друг другу?
Он на руках отнес ее вверх по лестнице, и когда они оказались в спальне, Грэйния увидела, что кто-то — скорее всего Жан — опустил маркизы, и в комнате стало сумрачно и прохладно.
Благоухали цветы — Жан, видимо, срезал их в саду, пока они возвращались из церкви, и поставил в большие вазы на туалетном столике и по обеим сторонам кровати.
— Моя жена! — очень нежно проговорил Бофор. Он снял с головы у Грэйнии веночек, поднял вуаль и долго смотрел на любимую.
— Ты и в самом деле существуешь! — обняв ее, произнес он, словно обращаясь к самому себе. — Когда нас венчали, я почти боялся, что ты богиня, лишь на краткое время спустившаяся с горной вершины, или нимфа водопада.
— Я существую, — сказала Грэйния, — но, как и тебе, мне все кажется, что это сон.
— Если это так, — ответил Бофор, — давай продлим сновидение.
Глава 7
Грэйния пробудилась и почувствовала, что сердце у нее поет, словно птицы за окном. Она с любовью взглянула на мужа, спящего рядом с ней.
С каждым днем и каждой ночью, проведенными вместе, она любила его все сильнее.
Сегодня день был особенный, потому что они отплывали на Гренаду.
Они были женаты уже больше трех недель, и вчера Бофор сказал ей:
— Дорогая моя, прежде чем я продам свой корабль, нам стоит совершить на нем последнее плавание.
Грэйния смотрела на мужа с недоумением, и он объяснил:
— Первым долгом я собираюсь продать именно корабль. Это принесет достаточно денег и мне, и всей команде, чтобы оглядеться и подумать о планах на будущее. А в дальнейшем, если понадобится, придется расстаться и с другими вещами.
По тому, как он сказал об этих «других вещах», Грэйния почувствовала, насколько тяжела ему мысль о расставании с картинами и другими ценностями, которые, как она узнала, его предки собирали веками.
— Им повезло, что они успели все это увезти из Франции до революции, — говорил граф. — В противном случае все, чем мы владели, было бы либо конфисковано, либо сожжено крестьянами.
Грэйния понимала, как ему хотелось бы сохранить свое достояние и передать в наследство старшему сыну, но вряд ли это окажется возможным.
Грэйния слегка отодвинулась от Бофора и сказала:
— Может, тебе лучше было бы по-прежнему скитаться по морям и оставаться пиратом…
Граф расхохотался. Грустного выражения глаз как не бывало.
— Дорогая моя, неужели ты всерьез думаешь, что я захотел бы снова стать пиратом и расстаться с тобой? Я так счастлив, я каждый день благодарю Бога за то, что мы вместе и ты моя жена. Тем не менее, нам надо на что-то жить.
