— Чудненько! Я еще и виновата. А насчет беременности, я пошутила. И вообще, я начну предохраняться, не созрел ты еще для детей.
— Поддерживаю. Мне некогда за двумя детьми бегать. — Не остался он в долгу. У меня от злости даже потемнело в глазах.
— Может, разведемся?! — меня понесло от обиды.
— Исключено, лучше я подожду, когда ты повзрослеешь.
Да— блин! Сколько можно оскорблять-то!
Только мы подошли к столу, Глеб потянул за собой. Выдернула руку. Он в недоумение уставился на меня.
— С чего вдруг я должна с тобой сидеть?!
— С того, что ты моя женщина! — процедил мой сквозь зубы, пытаясь внешне не показать окружающим, насколько он зол. Калагов, удивленно посмотрела на друга, а вот Кир, полупил взор, пытаясь спрятать улыбку. Решила его добить. Пусть почувствует на своей шкуре, каково это, когда тебя оскорбляют!
— Что-то не припомню такого события в своей жизни, — мой дернулся как удара, но тут же взял себя в руки. Только полыхающий злостью взгляд говорил, что мой удар достиг цели, но я добавляю: — тем более меня от твоей физиономии воротит. — Меня и правда, стало подташнивать, это на нервах.
— Слушайте, давайте не будем устраивать сцен! Мальчики пусть садятся по ту сторону стола, а мы по эту. Тогда никаких вопросов не возникнет. — Как всегда, Соня взяла ситуацию в руки, а то мы стали привлекать к нашему столу внимание гостей.
Тут Юля взбунтовалась, за что была награждена взглядом «придушу». Но, подруга не спасовала, а села рядом с Соней. Колагов был зол, но он мужественно молчал. Да и мы, не заводили разговоры, ведь не костерить же их прямо в глаза. Сидим напротив друг друга, ведем перестрелку взглядами. И тут, мой с Киром как-то подозрительно хитро на нас посмотрели? Я напряглась. Первый шарахнул «остроумием» мой:
— Люда, не стоит делать такой скорбный вид, будто ты подругу не замуж выдаешь, а в последний путь провожаешь.
Вот гад!
— А при чем тут Лиза? — приняла его подачу, — Я расстроена по другому поводу.
— Пусть сволочь, голову поломает, по какому поводу я еще расстроена.
— Поделишься? — ехидно поинтересовался он, и поднес ко рту вилку с салатом.
Я в шоке! Я ему только что, прямым текстом говорила: обидел, оскорбил, сделал больно. А он… Ну все, сейчас ты подавишься!
— Зачем мне говорить дважды? — шмыгнула носом, и с упреком посмотрела на мужа. Тот замер.
— Не понял?
Да куда тебе понять… Хотела промолчать, но стерва неожиданно очнулась от долгой спячки. Что-то она давно не давала признаки к жизни? Видимо, когда я собралась выйти замуж, та сразу поняла, что это конец, и впала в кому.
— А что тут не понять? — цинично стрельнула в него глазками, и делаю паузу, пусть попереживает, ему полезно. Глеб решил, что это надолго, и только донес вилку с едой до рта, я выдала: — Ты же у нас только ту информацию воспринимаешь, которую воровато добыл, а именно — подслушал.
Мой от такого наезда поперхнулся, а Сонин ревнивец тут же кинулся спасать друга, дал ему стакан водой. Откашлявшись, муж хмуро на меня посмотрел и перешел в контрнаступление:
— Прослушивал, прослушиваю и буду прослушивать до тех пор, пока ты, вертихвостка, будешь нарываться на неприятности!
Я? Вертихвостка? Это уже слишком!
— Ты самая большая моя неприятность! — взвилась.
— Позже поговорим, — тут же осадил меня.
— Люда, может, не стоит после командировки перебираться к нему? To, что Тимур тебя доставать будет — это еще под вопросом, а вот что ты потеряешь кучу нервных клеток, живя с этим — факт. — Подруга тонко намекнула моему мужу, что если тот и дальше будет двигаться в этом направлении, то я могу и свинтить. И тут до меня дошло. Она сказала «командировке»! Посмотрела на мужа, он невозмутимым видом кушает.
— Солнышко, мне кажется, ты не ту специальность выбрала. Тебе бы на лесопилке пилой работать.
Тут же влез Кир, наверное, чтобы я не обратила на оговорку внимание. Поздно, я все слышала. Или она имела, введу мою? Для всех я еду в командировку по работе, а не в родной город на эксгумацию тела отца. Черт! Я все время гнала мысли об этом, сейчас вспомнила, и меня начало мутить. Хотя о чем я! Все я помнила.
— Ну, раз я такая пила, что ты мне прохода не даешь? Или ты любитель остренького? — Разошлась подруга.
— Нет, я любитель сладенького, — отвечает белобрысая ехидина, плотоядно посмотрев на подругу.
— Да? — взвилась она. — Тогда, выходит, ты ко мне пристал совсем из-за другого: мама сказала — сынок сделал.
Зачет! Кир в ярости.
Только он собрался ответить подруге, как Лизин муж подал знак, и они, извинившись, куда-то удалились.
Я даже растерялась!
— Что-то я не поняла… — Соню постигла та же участь, — А куда табун отмороженных холостяков погарцевал? — пожала плечами, так как сама теряюсь в догадках. — Сейчас узнаю. — Подскочив Соня, прямой наводкой рванула к Лизе, и пошептавшись с ней, вернулась в приподнятом настроении. Девочки, они нас вертихвостками называют?
— Да, — в унисон, ответили мы с Юлей.
— А раз так, почему бы их не проучить? Впредь будут знать, как бросаться голословными обвинениями.
— Э… — зависла Юля, видимо, прикидывая последствия после выходки. Не прошло и минуты, как она гордо приподняла подбородок, выдала: — Я в деле!
«Ну-блин!» — взвыла я, но согласие дала. Так как вспомнила, что он меня «вертихвосткой» назвал.
Не успели девочки и я вместе с ними выйти на тропу самоубийства, как неожиданно погас свет. Все вокруг замолчали, и заиграла мелодия песни, исполнителя Joe Dassin «Если б не было тебя», разрушая мрак, тонкий луч света пронзил темноту, и постепенно увеличиваясь, остановился на Аверине. Жених, смотря влюбленными глазами на Лизу, запел:
Если б не было тебя,
Скажи, зачем тогда мне жить?
Все, я всхлипнула и полезла за платочком в клатч. Вот как знала, что понадобиться! Вот это я понимаю любовь, не то что у Глеба: стоять — бояться. Не знала, что Аверин так красиво поет, у него талант… Только я восхитилась женихом, заиграл саксофон, присмотрела Кирилл. Ничего себе! Стала искать своего взглядом, нашла, играет на ударной установке. В принципе ничего удивительного, мой может ассоциироваться только с этим инструментом. Бить барабаны удел дикарей. Хотя ничего так смотрится, вот девушка за столиком недалеко от оркестра моему глазки строит.
«Пойти, что ли, ей салатом прическу украсить? Нечего на чужого мужа рот разевать!» — разозлилась, и тут же придушила в зародыше кровожадную мысль, еще не хватало сцены ревности закатывать. Я ревную? Увы, да!
Песня закончилась, мужчины покинули зал. Я уже решила, не нарываться. Но, Соня схватив меня за руку, повела в сторону, где уже Юля танцует, но одна.
