— Мне это считать признанием в любви? — пристально смотря мне в глаза, поинтересовалась.
— Вполне, — сухо ответил и принялся дальше есть.
Видимо, Люда поняла, что клясться в любви не мой стиль, не стала настаивать на продолжении разговора. Просто молча сидела и о чем-то думала. Я не то что сухарь по жизни, просто предпочитаю делами доказывать, что женщина мне дорога.
Когда мы поели, Люда принялась мыть посуду, при этом что-то себе под нос бурчала.
— А можно погромче? — посмеиваясь, дал понять, что она на кухне не одна.
— Отчего же нельзя? Можно. Если мне не изменяет память, ты уже третий раз срываешься в ночь и остаешься без ужина. Так же нельзя!
— Не совсем так. Я ужинаю очень поздно. Поверь, у меня бывали времена, когда действительно так хотелось есть, что готов был сожрать все, что движется.
— У тебя, как поняла, отец военный был, как ты мог голодать-то?
— Я говорил о выживании. Нас выкидывали с парашюта обычно в тайгу, и мы с суточной провизией должны были добраться до определенного пункта.
— И надолго? — Обернулась она с тарелкой в руках, вытирая ее полотенцем.
— Бывало и на месяц. — Люда нахмурилась. — Но, поверь, это лучше, чем две недели в пустыне.
— А в пустыне-то зачем вас выживать заставляли?
— Я специализируюсь на Ближнем Востоке… — Я не успел договорить, у Люды тарелка выпала из рук. Пришлось ловить. Она отвернулась от меня и, упершись руками на столешницу, с минуты две о чем-то думала. — Люд… — осторожно качаясь ее плеча, пытаюсь привлечь к себе внимание, она резко разворачивается и выдает на одном дыхании:
— Куда конкретно ты собираешься? Ближний Восток большой, горячих точек там навалом!
— С чего такие выводы? — попытался уйти от прямого ответа.
— Ты сказал, что специализируешься, а не специализировался.
Ну да, расслабился в ее присутствии. А с другой стороны, рано или поздно она все узнает.
— Люд, ты же умная и должна понимать…
— Можешь не говорить, и так понятно, что ничего не скажешь, — ответила, не скрывая своего разочарования. Или же она под этим хотела скрыть свое волнение. И опять отвернулась от меня. Ну уж нет! Я взял ее за плечи и развернул к себе.
— Нет смысла волноваться и накручивать себя. Поверь, ничего страшного со мной не случится. А сейчас пошли спать. Она, ничего не говоря, направилась в сторону гостевой комнаты.
— А как же спать уложить? — крикнул ей в спину, чтобы хоть как-то разрядить обстановку.
Она остановилась и повернулась в мою сторону. Я протянул ей свою ладонь, предлагая пойти со мной. Видя, что у нее идет внутренняя борьба, добавляю:
— Обещаю вести себя прилично.
Это и повлияло на ее решение. Люда, подойдя ко мне, вложила свою руку в мою раскрытую ладонь. Слегка сжал ее, и мы, не говоря ни слова, направились в мою спальню. Я прекрасно понимал, что моя девочка согласилась на это только из-за того, что я уезжаю. И, если бы не этот факт, черт знает сколько времени, пришлось ее уламывать.
Когда мы зашли в комнату, Люда подняла на меня взгляд, словно спрашивая, что делать дальше.
— Если смущаешься, можешь не раздеваться…
— И не собиралась, — фыркнула она. — Я пока не готова к столь решительным переменам. И ты тоже, будь добр, в спортивных штанах ложись, футболку, так и быть, можешь снять.
Я еле удержал смешок, наблюдая за своим грозным воробушком. И все же я ее прекрасно понимал. Несколько часов назад мы с ней были словно враги, и так быстро перестроиться и довериться невозможно. Более того, я ей благодарен, что она согласилась провести эту ночь со мной. Для меня очень важно сейчас почувствовать тепло ее тела рядом, ни о каком сексе я даже не помышляю. Когда я снимал рубашку, Люда внимательно наблюдала за мной, уже находясь в постели.
— Глеб, у тебя пулевые ранения были? — поинтересовалась она, когда я присоединился к ней.
Вот же любопытная…
— Были, — нехотя ответил и попытался накрыться одеялом.
— Стой! — неожиданно громко она сказала, я замер. Приподняв удивленно бровь, спросил ее взглядом, мол, что случилось. — Покажи где. — Как же мне хотелось схамить, но хрупкое примирение было дороже.
Посему пришлось показать на тоненькие полосочки от шрамов после пластической операции. Она потрогала нежно и задала верный вопрос:
— Разве такие бывают шрамы после пули?
— Такие бывают после пластики…
— Не думала, что внешность для тебя так важна…
— При чем тут внешность? Мы с друзьями практически под прицелом у папарацци. Представь, что они заметят у меня новую отметину от пули, это ж задолбаешься отбиваться от вопросов…
— Извини, глупость спросила, — виновато посмотрела на меня она.
— Забей. Иди лучше ко мне. — Укладываясь вновь, похлопал рукой возле плеча, показывая, где ее место и сейчас, и в будущем. Она вздохнула, но подчинилась.
— Это мне в новинку, — чуть слышно произнесла она, устраиваясь поудобнее.
— Представь, для меня тоже… — признался, прижимая рукой к себе.
— Серьезно? — Она приподняла голову, чтобы посмотреть мне в глаза. Не смог сдержать улыбки, когда заметил во взгляде затаенную надежду.
— Не вижу смысла обманывать. У меня есть принципы, и это один из них: жена и все с ней связанное — святое, и спасть вместе тоже. Для меня это что-то интимное. И нет ничего общего с отношениями для снятия сексуального напряжения.
— Ну хоть в чем-то ты мне девственником достался! — тихо засмеялась она.
— Поверь, с тобой я девственник во многом, — не удержался и улыбнулся в ответ.
— Знаешь, а ты, оказывается, романтик… — сделала она свои выводы.
— Как-то не задумывался об этом, — ответил, и мы замолчали. Через три минуты Люда, встрепенувшись, вновь завела разговор:
— Не переживай, о том, что сегодня узнала о тебе, никому не скажу. Понимаю, что нельзя. Но и ты не смей рассказывать друзьям о нас! Твои расскажут девочкам, а они начнут каверзные вопросы задавать… А так ты сволочь и все как прежде.
— Значит, для всех мы с тобой в контрах? — не скрывая иронии, интересуюсь.
— Да как бы выбора нет пока. А вот как из командировки вернешься, я и скажу, что разглядела в тебе что-то хорошее. Может, и обвинят меня в близорукости, но поверят.
— Не поделишься, что ты нашла во мне хорошего? — задаю вопрос и боюсь услышать в ответ. Страх за мою жизнь, и ничего больше.
— Про внешность говорить не стоит, сам знаешь. Сегодня меня поразило то, что ты вполне нормально умеешь разговаривать, без оскорблений. Мне нравится твоя манера отвечать на вопросы: все четко и по существу. И ты пытаешься не врать мне, хотя знаешь, что могут быть последствия. Поверь, я оценила. Но не это главное… — Она замолчала, а затем: — Ты первый мужчина, с которым я готова строить отношения. Пусть будет сложно и ругаться будем, но я готова к трудностям, ты этого стоишь.
