— Радость моя. Ты же готова к умопомрачительному продолжению?
Руками он обнял меня за плечи и ненавязчиво стал спускаться ниже, к груди, одновременно целуя в шею. Я готова была растаять и безоговорочно капитулировать, но никак не решалась.
— Все же смотрят… — попыталась высвободиться я.
— Все смотрят в свои бокалы.
Он снова коснулся губами шеи.
От такого прилюдного проявления чувств мне стало не по себе как-то. Хотя, может, это и нормально? В конце концов, для всех мы пара. Вон другая парочка, не особенно кого-то стесняясь, целуется на противоположном конце зала.
— Посидим еще полчасика для приличия и сбежим, — выдохнул он мне в ушко. — Сегодня нас точно никто не остановит!
Да, Саша прав. Никто не остановит. Во-первых, мы за городом. Во-вторых, мы поселились в двухместном номере. Я сама не знала, что меня так гнетёт. Улыбнулась Саше, мягко высвободилась из его объятий.
— Я сейчас, — шепнула на ухо и отправилась искать дамскую комнату.
Хотелось остыть, умыться, взглянуть в зеркало. Взять паузу. А еще хотелось понять. Что не так и почему идея оказаться вдвоем с Сашей в закрытой комнате меня больше пугает, чем привлекает?
Но найти туалет оказалось не так уж и просто.
Кто проектировал это базу отдыха и кто строил, я не знаю. Может быть, тот, кого не взяли в детстве в архитекторы лабиринтов. Или тот, кто заранее представлял, как усталая и слегка захмелевшая девушка будет бродить по коридорам и в конце концов заплутает.
Минут через пять я поняла, что сама дорогу не отыщу. К счастью, в здании не было безлюдно и пустынно. Тут явно теплилась жизнь. И не только в банкетном зале. Я услышала разговор двух женщин где-то за углом и поспешила к ним, чтобы спросить дорогу.
— Диджей, этот блондинчик — просто конфетка, — хихикнул высокий голос.
Я встала как вкопанная. Уж не про Сашу ли они? Я осторожно сделала шаг назад, чтобы из-за угла меня не было видно.
— Прямо как с обложки, — продолжила обладательница высокого голоса и вздохнула: — А баба его никакая. Простушка какая-то. И зачем она ему? Вот почему приличные мужики ведутся на такую серость?
Её собеседница рассмеялась, низким и грудным баском:
— Если ты про нашего красавчика Сашку, то не вздумай на него глаз положить. Даже близко. Если, конечно, не хочешь с работой попрощаться.
— Что так? — заинтересовалась первая девушка.
Я затихла и вжалась в угол. Мне вот тоже интересно — что так? Если серая простушка, то есть я, не препятствие.
— Он же с Лидией… С шефицей нашей мутит.
Пожалуйста, остановите планету. Мне, кажется, пора. Я качнулась и упёрлась рукой в стену. Явно не от алкоголя.
Басок тем временем упал до шёпота, и я услышала, хоть уже и не хотела:
— Мариночка наша... Все возле него тёрлась: Сашенька, возьми пирожочек! Сашенька, достань мне вон тот диск с полки! Сашенька, ты такой веселый! Вылетела как пробка!
— Да ты что? — изумлялся второй голос.
— Говорю тебе! Они давно уже романчик крутят. А девчонка, видимо, для прикрытия. Нужно быть осторожными. Альберт ее туповат, конечно. Но не слепой же. А если узнает про них, он Сашу на два метра под паркет закатает. Он такой.
Я вспомнила квадратного Альберта. Этот запросто закатает.
— Да я уж поняла, — раздался в ответ высокий, визгливый смех. — Не будет паркета, найдёт под что закатать.
Они рассмеялись. Я тихо развернулась и по стеночке уползла в другой коридор. И только там поняла, что с трудом сдерживаю слёзы.
Вот оно, значит, как! Теперь-то прояснилось, с чего моя сказочка получила такой неожиданный виток. Цветы, комплименты. Пойдём туда, пойдём сюда. Приходи в студию, Варя. Это мои друзья, Варя. Давай я не буду отлипать от тебя весь вечер, Варя.
Я прикусила губу, чтобы только не разреветься. Черные потоки туши — вовсе не то, что может украсить этот вечер.
Дурочка! Ну да. Кто же я ещё? Могла бы и сама догадаться. Кто я и кто он! Он звезда, любимец женщин. Ему одних писем от поклонниц по пять штук в день приходит. Как я вообще могла поверить, что заинтересовала его? Видно, очень хотела верить.
— Саша, мне надо уехать, извини.
В общий зал я вошла почти с улыбкой, не давая воли слезам. Но Саша всё равно в лице переменился, когда на меня посмотрел. Подошёл, взял за плечи.
— Варечка, радость моя, что случилось?
— Бабушка заболела, — не моргнув глазом, соврала я.
Не всё же ему передо мной комедию ломать. Моя очередь. Не дождётся он от меня публичной истерики. Не хватало еще быть для всех посмешищем.
Глава 20
Я говорю тихо, вокруг шумно. Не хочется привлекать к себе внимание. Но это мне не хочется.
— Варя, да ты что! Куда ты собралась?!
Саша говорит громко и держит меня за плечи.
Шум вокруг стих. Все уставились на нас. Я попыталась вырваться, но Саша держал крепко.
— Малая, опомнись! — зашипел он на меня. — Я же выпил, за руль не сяду. Да все тут выпили. До города тридцать километров, ты забыла?
Я отвернулась, лишь бы на него не смотреть. Гад! Альфонс! Я сжала зубы, чтобы не высказать ему все и сразу. И единственное, что меня остановило, — это картинка: красивый светловолосый Саша, утрамбованный под асфальтом. И мрачно ухмыляющийся Альберт.
— Варя, посмотри на меня, пожалуйста. — Саша попытался коснуться моего лица, я сердито дёрнула шеей. — Такси в такую даль не поедет. Да и сколько таксист возьмёт, ты представь. Ну ничего не случится с твоей бабушкой до утра, я уверен. Утром поедешь, сразу же!
Ага! Кто-то уже настроился на жаркую романтичную ночь с влюбленной дурочкой. И всякие больные родственники ему ни к чему! Я снова с трудом сдержалась, чтобы не высказать все, что о нем думаю.
— Да можно и сейчас, если срочно! — раздалось сзади.
Мы с Сашей обернулись на голос. Миша-звукотехник подошёл поближе.
— Я довезу, если надо, — сказал Миша. — Я сегодня трезвый, как стекло. За полчаса долетим. Поехали?
Я взглянула украдкой на Сашу. Если он и прикидывал что-то в голове, то умело это скрыл. Ещё бы. Научишься виду не подавать, когда с начальницей роман крутишь.
— Спасибо, Миш, должен буду, — выдал Саша и крепко пожал парню руку. — Я тогда тоже поеду. Собираемся.
— Саш, подожди. — Я дёрнула его за рукав. Он обернулся. — Не надо, Саш, зачем тебе? Я к бабушке сразу поеду. Тебе-то к чему мотаться? Оставайся лучше, отдохни.
Еще вместе с ним в машине ехать. Это мне ни к чему!
Он посмотрел на меня. Губу прикусил, прищурился. До чего же талантливо изображает сомнения и душевные терзания, сволочь. Станиславский бы расплакался прямо. Да только всё это не сработает, когда я уже знаю правду.
